Дао дэ неглиже

Ты крайне страдаешь оттого, что не можешь принять этого. Но не оттого, что виновен. Ты виновен по-любому. Даже в том, что не принимаешь того, что страдаешь из-за этого.

Значит, Ты — бедный страдалец. Жалеющий «себя». К сожалению, страдающий — это всегда «кто-то», а этот «кто-то» абсолютно неуместен.

И это — абсолютная невиновность. Абсолютная невинность. Совершенная девственность Твоей природы.

Ее Тебе никто не может дать. И никто не может отнять ее у Тебя. Ты являешься ею.

Обстоятельства никогда не сделаются столь совершенными, чтобы наступил покой. Слава Богу! Только представь Себе, что покой можно было бы сотворить. Тогда Ты впал бы в зависимость от спокойных условий. Что это за покой, которому требуются спокойные условия?!

79. Небесное Дао не родственно ничему

Все Существование — это хобби Бытия

Небесное Дао не родственно ничему.

Оно постоянно с совершенномудрыми.

До определенного момента все всегда хотят любить.

Существует намерение любви. Но если оно не удовлетворяется, любовь превращается в ненависть. И тогда Ты становишься искателем. Никто не ищет Себя, чтобы Себя обнять. Собственно говоря, каждый хотел бы убить Себя, когда Себя найдет.

Искатель начинается с того, что не находит в мире счастья. И тут он принимается ненавидеть. По крайней мере, поиск. Ему хотелось бы прекратить поиск. Намерение любви оборачивается намерением ненависти. Однако же и она тоже суть намерение любви.

Ты ведь хочешь избавиться от относительной любви, чтобы получить абсолютную любовь, которая наконец-то освободит Тебя от поиска.

Ненависть — это тоже любовь. Потому как ненавидят из-за любви. Это безумие: любви никак не избежать. Репербан. А катиться по наклонной плоскости — это забава. Это орбита. Если все время бежать прямо, то окажешься… Но сначала стоит прокатиться на американских горках. Это хобби. Можно было бы сказать: все Существование — это хобби Бытия. Оно реализует себя через хобби. Маленький хоббит. Я, маленький хоббит с большим хобби.

И даже если «ты» устанешь, как последняя собака, все это коту под хвост.

И это ведь великая радость: это абсолютно ничего не дает. Это забава. Ведь какая же это забава, если она затевается ради приобретения чего-то? Забава всегда просто ради самой забавы.

Если бы через просветление Ты действительно мог бы чего-то достичь, то это было бы как сделка с самим Собой: «Если я как следует поработаю, то под конец получу оплату просветлением и тогда полюблю себя. Я расплачусь с собой любовью. И расплачусь с удовольствием. Ведь тогда я стану таким ясным и чистым, что тело мое засияет, как и мой дух, и все мое существо. Тогда я наконец смогу полюбить себя. Наконец-то я буду достоин того, чтобы быть Тем, что я есть. Итак, я поставлю себе условие, каким мне нужно быть, чтобы иметь возможность любить себя. Потом, когда стану просветленным; ведь до этого я недостаточно хорош для любви».

И «ты» этого никогда не достигнешь, этого: «Ничто больше не довлеет. Больше не существует нестоящего любви. Любви достойно абсолютно все. Есть только любовь и ничего, кроме любви».

Так не получится. Но раз Ты хочешь этого, значит, хочешь кусать самого Себя за хвост. А ведь у людей он такой недоразвитый, что шанса у «тебя» просто никакого. Каким образом «ты» думаешь туда дотянуться?

80. Некому перемещаться

Из Того, что есть жизнь, не вытекает крови

Сделать так, чтобы те, кто имеет

орудия и инструменты,

не применяли их.

Сделать так, чтобы люди с уважением

относились к смерти

и не уезжали далеко.

И хотя бы и были лодки и повозки —

а некому было бы перемещаться на них.

Если Иисус был Спасителем, то он был Спасителем от зла, которое несет с собой идея спасения. Потому что это было его распятием. Он был Спасителем от идеи спасения. Ведь он показал тебе, что ты никогда не сможешь спастись от Того, что ты есть.

Таков указатель распятия: пригвожденность к горизонтальному, находящемуся во времени, и пригвожденность к вертикальному, к вертикали Духа, а потом еще появляется копье и пронзает «тебя» прямо в сердце, отнимая у Тебя идею Сердца.

Прекрасный пример безысходности Бытия, где в довершение всего еще и пронзают сердце, чтобы оно истекло кровью…

Это нам и говорит символ: все истекает кровью. Любая идея становится бескровной; безжизненной. Ведь никакая идея не может удержаться в Том, что есть жизнь. И Вечная Жизнь не знает никакого сердца, и не знает любви, и не знает ничего, что могло бы остаться.

И Ты познаешь: «Господь мой, теперь Ты меня еще и покинул!»

И Ты замечаешь: даже Бог не может никому помочь. Потому что нет никакого Бога.

И тогда остается Сердце.

Поскольку Сердцу никогда не остается ничего другого, как быть Тем, что остается, — но Оно не знает никакого Сердца.