Дао Дзирта

Моё путешествие с Киммуриэлем удивило меня самым чудесным образом. Увидеть его, самого безэмоционального среди всех моих знакомых, вовлечённым в подобные дискуссии о смысле и месте, о назначении жизни и надеждах на то, что произойдёт после неё, было не просто неожиданно. Это было как минимум шокирующе.

Одарённость Киммуриэля несомненна. Он часто находится в необъятной библиотеке иллитидского разума улья, его сознание легко порхает среди воспоминаний и выводов из этого обширного репертуара истории и опыта. Он в совершенстве овладел магией, кардинально отличающейся от магии жриц вроде Кэтти-бри, волшебной силой, не полагающейся на идею божественности. Он овладел магией, кардинально отличающейся от магии Громфа, ведь волшебство Киммуриэля не зависит ещё и от Пряжи, от силы стихий, от обуздания природной энергии. Его магия чисто интеллектуальная, исключительно вопрос контроля над собственными мыслями и эмоциями и использования этой интеллектуальной силы в качестве оружия или инструментов вора.

И всё-таки он был рядом со мной, без вопросов подчиняясь моим требованиям, обнажив собственную уязвимость в виде надежд и страхов в его попытке распутать эту величайшую из загадок.

И более того – я видел, как это путешествие привело его за пределы его собственного мысленного пространства в мир вокруг, включая приоритет долга перед сообществом над долгом перед собой – я никогда бы не подумал, что станет рассматривать возможность присоединиться к грядущей битве за Мензоберранзан из соображений альтруизма и морали. Только не Киммуриэль, путешествие которого изумляет меня даже сильнее, чем путь, проделанный Джарлаксом. Действия Джарлакса всегда намекали на то, что было в его сердце, какие бы оправдания для своей неизменной щедрости и заботы он ни изобретал. Откровения Киммуриэля удивляют меня больше, чем путешествие, которое я видел в Артемисе Энтрери, путь которого провёл его через личную тьму, через неспособность смотреть в зеркало и не испытывать ужас при виде своего отражения. Поскольку Энтрери был жертвой в той же степени, что и злодеем.

Он удивляет меня даже больше, чем путешествие Даб’ней, или то, на что я надеюсь в верховной матери Мензоберранзана и других «истинных» последователях омерзительной Демонической Паучьей Королевы. И хотя я подозреваю – и небеспочвенно – что эти сомнения относительно жречества Ллос также непроизвольно служат Паучьей Королеве, демонической богине, которая превыше всего ценит борьбу и хаос, я убеждён, что те, кто увидел чудовищную правду о Ллос, уже никогда не вернутся к прежним воззрениям и скорее даже умрут.

Наблюдение за духовными путешествиями всех этих личностей, включая мою собственную жену, служит прекрасным напоминанием мне всегда проявлять терпение к тем, кто приходит к отличным моих выводам, и не ставить себя превыше них.

Большую часть жизни я завидовал тем, кто нашёл свой ответ, своё спасение, свою запланированную и ожидаемую жизнь после смерти. Я говорю это вовсе не с насмешкой, и совсем без мыслей о том, что я каким-то образом лучше них, или что я прав или лучше информирован, раз не разделяю их убеждённости. Ведь я с самого начала понимал, что этой веры, этого понимания мультивселенной и собственного существования за пределами смертной оболочки, нельзя достичь при помощи силы воли или разума. Оно либо происходит, либо нет. Либо откровение случается, либо нет. Я имею в виду истинно верующих, а не тех, кто исповедует религию просто по традиции.

И поэтому я вполне искренне говорю о зависти к тем, кто нашёл своё откровение, ведь я сам долго этого ждал. Теперь я тоже его нашёл. По меньшей мере, я понял, пускай и на время, что меня ждёт нечто большее, нечто величественное, нечто освобождающее – освобождающее от этой одержимости и страха абсолютного конца.

Давным-давно я назвал себя свободным, потому что знал, что однажды умру. Это напоминало мне наслаждаться каждым рассветом и каждым закатом, радоваться вещам, которые многие принимают как должное.

Теперь я ещё свободнее, поскольку получил своё откровение.

И теперь я ещё более убеждён в своём агностицизме, поскольку ко мне присоединился Киммуриэль, дроу с огромным интеллектом и неизмеримыми познаниями.

Я никогда не мог себе представить, что Киммуриэль Облодра способен относиться к чему-то с такой эмоциональностью. Он видел, как верховная мать Бэнр разрушает его дом, а всю его семью за считанные мгновения убивают. Он видел, как его мать отрывают от мучений в Бездне, чтобы использовать как связующее звено с ульем иллитидов – и впоследствии уничтожить.

Он часто говорил об этом – с Джарлаксом, со мной, – и никогда, ни единого раза, я не видел ничего, кроме рассчётливого и интеллектуального подхода к личным трагедиям.