Дао Дзирта

Но это еще не все. Капитан Дюдермонт способен на это, потому что он может честно попытаться увидеть мир глазами другого. Он - человек сочувствующий, человек, который наслаждается различиями между людьми, а не боится этих различий.

Как богата его жизнь! Как полна чудес и как богата опытом!

Капитан Дюдермонт научил меня этому на собственном примере. Уважение - одна из самых основных потребностей разумных существ, особенно мужчин. Оскорбление - это именно оскорбление, потому что оно посягает на уважение, на почтение и на самое опасное из качеств - гордость.

Поэтому сейчас, когда я встречаю людей, им не нужно заслуживать мое уважение. Я оказываю его с готовностью и радостью, ожидая, что таким образом я узнаю еще больше об этом прекрасном мире вокруг меня, что мой опыт расширится.

Конечно, некоторые люди увидят в этом слабость или трусость, неверно истолкуют мои намерения как сублимацию, а не признание равной ценности. Но не страх руководит моими действиями - я видел слишком много битв, чтобы бояться их больше - а надежда.

Надежда на то, что я найду другого Бренора или другую Кэтти-бри, ибо я понял, что у меня никогда не может быть слишком много друзей. Поэтому я предлагаю вам уважение, и вам потребуется много сил, чтобы потерять его. Но если вы это сделаете, если вы решите увидеть в этом слабость и воспользоваться своим мнимым преимуществом, что ж...

Возможно тогда я позволю вам поговорить с Гвенвивар.

Это все равно что смотреть в зеркало, которое окрашивает мир в противоположные цвета: белые волосы в черные, черную кожу в белую, светлые глаза в темные. Какое это замысловатое зеркало - заменить улыбку на хмурое выражение лица, а выражение дружелюбия на, казалось бы, вечную угрюмость.

Именно так я воспринимаю Артемиса Энтрери, этого воина, который может дополнить любое мое движение с такой же точностью и грацией, воина, которого во всех отношениях, кроме одного, я считаю равным себе.

Как тяжело мне было стоять с ним в глубинах Мифрил Халла, сражаясь бок о бок за наши жизни! Странно, но в этой ситуации меня беспокоил не моральный императив. Это не было убеждением, что Энтрери должен умереть, и что я, не будь я таким трусом, убил бы его там и тогда, даже если бы это действие стоило мне собственной жизни, пока я пытался выбраться из негостеприимных глубин. Нет, ничего подобного.

Мне было так трудно смотреть на этого человека, этого убийцу-человека, и знать, без малейших сомнений, что я, вполне возможно, смотрю на себя.

Вот кем бы я стал, если бы не нашел Закнафейна в те ранние годы в Мензоберранзане? Если бы я не нашел пример того, кто так подтвердил мои собственные убеждения в том, что пути дроу неправильны, морально и практически? Стал ли бы я тем хладнокровным убийцей, если бы вместо более мягкой Вирны меня обучала моя злобная сестра Бриза?

Я боюсь, что да, что я, несмотря на всё, что я знаю как истину в глубине своего сердца, был бы подавлен ситуацией вокруг меня, поддался бы отчаянию до такой степени, что во мне не осталось бы ничего от сострадания и справедливости. Я бы стал убийцей, твердо придерживаясь собственного этического кодекса, но с таким ужасным искажением этого кодекса, что я больше не мог понять истинность своих действий, что я мог оправдать их с величайшим цинизмом.

Я видел все это, глядя на Энтрери, и глубоко благодарил Миликки за тех, кто был в моей жизни, за Закнафейна, за Белвара Диссенгальпа и за Монтолио, которые помогли мне выбрать правильный курс. И если я увидел в Энтрери потенциал для себя, то я должен признать, что когда-то был потенциал и для Энтрери стать таким, каким стал я, познать сострадание и общину, познать друзей, хороших друзей и познать любовь.

Я часто думаю о нем, как и он, без сомнения, думает обо мне. В то время как его одержимость основана на гордости, на стремлении победить меня в битве, моя одержимость вызвана любопытством, поиском ответов внутри себя, наблюдая за действиями того, кем я мог бы стать.

Ненавижу ли я его?

Странно, но нет. Ненависть эта основана не на уважении, которое я оказываю ему за его боевое мастерство, ибо эта мера уважения заканчивается там, на краю поля боя. Нет, я не ненавижу Артемиса Энтрери, потому что жалею его, жалею события, которые привели к неверным решениям, которые он принял. В нем есть настоящая сила, и есть, или когда-то был, значительный потенциал, чтобы творить добро в мире, который так нуждается в героях. Но, несмотря на его поступки, я понял, что Энтрери действует в рамках очень строгого кодекса. В своем искаженном видении мира Энтрери, как мне кажется, искренне верит, что никогда не убивал тех, кто этого не заслуживал. Он держал Кэтти-бри в плену, но не насиловал ее.