Дао физики

Волновые явления встречаются во многих разделах физики в разных контекстах, но все они могут быть описаны с помощью одних и тех же формул: световая волна, звуковая волна, колебания струны гитары, волны на поверхности воды. Квантовая теория пользуется ими же для описания волн, связанных с частицами. Но в последнем случае волны гораздо более абстрактны. Они тесно связаны со статистическо-вероятностной природой квантовой теории: атомные явления могут быть описаны только в категориях вероятностей. Сведения о вероятностях для той или иной частицы содержатся в математической величине, которая называется функцией вероятности, а ее формула сильно напоминает те, что применяются для описания волн. Но волны, имеющие отношение к частицам, — не «настоящие», как, например, на поверхности воды или звуковые колебания, — а абстрактные математические величины, выражающие вероятность нахождения частиц с теми или иными свойствами в тех или иных точках. Понятие вероятностных волн отчасти решает парадокс волновой природы частиц, помещая его в новый контекст. Но при этом возникает новая пара гораздо более фундаментальных противоположностей: существования и несуществования. Она не может быть разрешена в атомарной реальности. Нельзя утверждать, что частица атома существует в той или иной точке пространства, но и сказать, что ее там нет, тоже невозможно. Будучи вероятностной моделью, частица может существовать (одновременно!) в разных точках и представлять собой странную разновидность физической реальности, нечто среднее между существованием и несуществованием. Мы не можем описать ее состояние в фиксированных противоположных понятиях. Частица не находится в определенной точке и не отсутствует там. Она не перемещается и не остается на месте. Изменяется статистическая вероятность, т. е. возможность частицы находиться в определенных точках. Вот что говорил Роберт Оппегеймер.

Если мы спросим, например, постоянно ли местоположение электрона, то мы должны сказать «нет»; если мы спросим, изменяется ли местоположение электрона со временем, то мы должны тоже сказать «нет»; если мы спросим, находится ли электрон в состоянии покоя, то мы должны сказать «нет»; если мы спросим, движется ли он, то мы должны сказать «нет»[143].

Мир в восприятии атомного физика, как и восточного мистика, выходит за рамки противоположностей. Поэтому слова Оппенгеймера эхом повторяют строки из «Упанишад».

Оно движется — оно не движется, оно далеко — оно же и близко,

Оно внутри всего — оно же вне всего[144].

Современная физика вышла за рамки таких пар противоположностей, как сила и материя, частицы и волны, движение и покой, существование и несуществование. Из них самой фундаментальной кажется последняя, но в атомной физике мы должны подняться и над ней. Это та сторона квантовой теории, которую сложнее всего осознать, и именно она становится причиной споров об интерпретации этой теории. При этом один из самых удивительных аспектов мистических учений Востока заключается в том, что они тоже поднимаются выше понятий существования и несуществования и часто подчеркивают это немаловажное обстоятельство. Вот что утверждает Ашвагхоша.

«Таковость»… и не становится, и не прекращает становиться… Таковость не присутствует ни в каком месте, ни в каком пункте… не возникает ни от двойственного, ни от недвойственного… Таковость ни чиста, ни нечиста… Таковость не возникает и не приходит к концу[145].

Сталкиваясь с действительностью за рамками противоположностей, физики и мистики должны выработать особый образ мышления, не скованный узкими рамками классической логики, но подвижный и способный менять точку зрения. Так, в атомной физике мы уже привыкли применять в описании материи и концепцию волн, и концепцию частиц. Мы научились чередовать два этих представления, переключаясь между ними, чтобы адекватно истолковывать явления в мире атома. Именно так мыслят восточные мистики, когда пытаются толковать свое восприятие реальности за рамками противоположностей. Вот что сказал Лама Говинда.