Дар

Встреча с высокородным слишком резко выбросила меня из колеи привычного уклада жизни и поставила вне закона. Ублюдок! Из-за него я вынуждена отказаться от учебы, бросить все и нестись, спасая себя, чтобы не стать его игрушкой. Не сомневаюсь, что, благодаря его положению и влиянию, меня сейчас ищут как самую опасную преступницу, а я-то всего лишь не захотела стать его постельной грелкой.

Хорошо, что у меня нет родных и, если не считать нескольких друзей, сильно по мне никто тосковать не будет. Денису сложнее. У него есть родные, и если он исчезнет без объяснений, то они на уши всех поставят. Надеюсь, он найдет способ с ними объясниться.

Я потерла живот. Не понимаю, может, из-за голода в нем образовалось тянущее чувство, вызывая дискомфорт?! Пока была в движении и на адреналине, не обращала на это внимания. Наверное, надо поесть. На миг я подумала о том, что можно заказать доставку еды на дом, но отбросила эту идею. Внизу сидит консьержка, и пусть на меня она не обратила внимания, но доставщика может спросить, в какую квартиру тот направляется, и поднять тревогу. Придется потерпеть. Я помассировала живот и, после того как закипел чайник, пошла делать себе чай.

Была глубокая ночь, но я не спала. Тело горело, как в лихорадке. Ноющая боль в животе усилилась и сводила с ума. Сначала я сняла джинсы, так как пояс давил на живот, потом майку. Кожа стала чувствительной, и меня все раздражало. Я бы и белье сняла, но лежать голой в чужой постели было не по мне. Все тело покалывало, а между ног разгорался пожар.

«Что со мной?!» – заскулив, я свернулась в позе эмбриона, обхватив себя руками. Стало еще хуже, так как груди сжались и жар усилился. Прикосновения к коже были настолько чувствительные, как будто с меня сняли кожу, а все тело подобно открытой ране.

Я подозревала, что все это из-за сока цветка. Еще в ресторане я отметила, что кожа в месте соприкосновения с соком горела. Может, у меня аллергия?

Что делать?! Мысли лихорадочно метались, было трудно сосредоточиться. Врача вызывать нельзя, так как в больнице меня найдут. К кому обратиться? А если я умру?

Время тянулось мучительно медленно, а состояние мое ухудшалось. Не в силах терпеть эту пытку, я сдалась и, дотянувшись до телефона, позвонила. Шли длинные гудки, но никто не брал трубку. Когда он наконец ответил, я, чуть ли не плача, простонала:

– Дени-ис, помоги-и-и! Мне пло-охо-о-о!

Прикосновение прохладного корпуса телефона к щеке вырвало из моей груди стон, и я протяжно застонала. Телефон выпал из моих рук, а меня выгнуло дугой. Я точно умру…

Я металась, извивалась на постели, понятия не имея, сколько времени прошло. Сознание то уплывало, то возвращалось. Жар, тяжесть внизу живота становились нестерпимы. В какой-то момент взгляд ухватил мужскую фигуру, застывшую в дверях.

– Дени-и-ис, – простонала я, еле ворочая языком. Неожиданно он оказался близко-близко. Укол в шею – и меня поглощает забытье. Я плыву на облаках. После пережитых мучений – это блаженство, и я улыбаюсь.

Сознание возвращалось постепенно, вместе со снедающей тело лихорадкой. Свет резал глаза, и я жмурилась, не желая открывать их. Меня держали на руках, и я слышала шипение, напомнившее мне звук в очистительной кабинке ресторана, но как бы я там оказалась?!

Я застонала и почувствовала, как мой стон поймали горячие губы, которые уверенно раздвинули мои. Чужой язык проникает в мой рот и ласкает безвольный мой. Я плохо осознаю, где я, и теряюсь в ощущениях неги, что дарят прикосновения.

Понимаю, что не одна, что он пришел и теперь спасет меня. Все будет хорошо, и можно не бояться. Я вяло отвечаю на поцелуй, так как еще плохо ощущаю свое тело.

Меня куда-то несут, и я рада этому, так как больше нет резкого света, который раздражал даже сквозь сомкнутые веки.

Ощущаю, что меня кладут на что-то мягкое. Постель. Шелковое белье холодит кожу, вызывая стон. Денис отстраняется, и я протестующе всхлипываю и тянусь всем телом к нему. Нет! В этом странном состоянии он для меня как якорь. Мне надо чувствовать его рядом, это приносит успокоение.

Чем отчетливее я себя осознаю, тем сильнее чувствую, как горит мое тело. Между ног все пульсирует и пылает огнем.

– Я умираю? – слабо спрашиваю я и как-то отстраненно удивляюсь, насколько слабо звучит мой голос.

– Нет. – Кто-то отвечает мне. Я не знаю этот голос, но он почему-то вызывает тревогу. Врач? Денис принес меня к врачу?

Я хочу еще что-то спросить, найти в себе силы открыть глаза, но веки налились свинцом, и мне тяжело сделать это. Неожиданно меня опять целуют, и я протестующе мычу. Почему он меня целует в присутствии врача? Мысли путаются, но я пытаюсь упереться ему в грудь и оттолкнуть. К сожалению, я слаба как котенок. Денис оставляет в покое мои губы и прокладывает дорожку поцелуев к шее, ключицам, груди… Стоит его губам сомкнуться на вершине, как я кричу и выгибаюсь дугой. Слишком острое удовольствие на грани боли. Почему мне настолько плохо?!