Дар

-Амина, зайди, пожалуйста,- позвал ее Бремор. Девушка, проводив обиженно - растерянным взглядом парня, зашла в кабинет. Знакомое ощущения того, что она школьница младших классов, которая снова попала на выговор к директору, отвлекло ее от ситуации с Мерабом. Не смотря на все услышанные рассказы о ее силе, уникальности и т.д., она все так же чувствовала себя рядом с ректором неопытным ребенком. А еще этот дурдом вокруг. Нет, у нее дома, в родной стране и мире, тоже тот еще хаос, «кто в лес, кто по дрова», но там, слава Богу, не было войны. Просто изрядное непонимание власти и народа на фоне всеобщего пофигизма. Да и не касалась ее там толком вся общая ситуация в стране. Там она жила простыми вопросами: найти денег на проезд, подготовиться к семинару, съездить домой помочь родным и «затариться» продуктами, повздыхать о мальчиках, куда без этого. А здесь… В этом мире, который ей до сегодня казался таким удивительным и замечательным… Глядя на Ваню, вмиг превратившегося из бесшабашного студента в уставшего воина, Амина ощутила только огромное желание забиться в какой-нибудь дальний угол, желательно непроходимую глушь, не знавшую человека даже понаслышке, и переждать эту бурю прикидываясь лесной отшельницей. Не знать, не видеть, в какой короткий срок может рухнуть сказка… И почему она при этом оказалась в эпицентре событий, да еще и явно намеревалась участвовать, ей и самой было не понятно. А тут еще «вызов в кабинет директора»… Во времена школы ей этого «счастья» и так с лихвой хватало. Стоило в школе разбиться окну, сорваться водопроводному крану, произойти драке или толпе школьников ломануться на отчего-то закрутившееся по собственной воле колесо обозрения, расположенное в парке поблизости, как в кабинете у директора оказывалась Амина. Нет, она не была виновницей, или инициатором, или даже пострадавшей, но почему то всегда оказывалось, что она к этому причастна. И потому, последние несколько лет перед выпускным классом, после каждого ЧП директор первым делом вызывал ее, а потом уж «отхватывали» все остальные виновники. Вот и сейчас, глядя на Бремора, неспешно раскладывающего свитки на столе, она не могла отделаться от ощущения, что он готовится устроить ей разнос по полной программе, и девушка непроизвольно начала лихорадочно перебирать в уме, чем и где могла успеть провиниться… Вроде бы ничего предосудительного не делала. Но тогда почему она чувствует себя так неуютно? Словно виновна во всем сразу, от начала войны до пыли на его полках со свитками!

- Это не ты, это я чувствую себя неуютно,- устало улыбнулся Бремор, оставляя в покое свитки.- А ты просто считываешь мои эмоции, пропуская через себя. Занятная особенность нужно сказать… Раньше я у тебя ее не замечал… Было бы больше времени, я бы с удовольствием помог тебе с ней разобраться.

- Вы? – искренне изумилась Амина.

- Я… Я обидел твою подругу и тебя…

- Лику? Чем?

- Я предложил ей присматривать за тобой…

- И что? – пожала плечами девушка. - В чем же обида? Она этим и так последние два года в универе занималась, оттаскивая меня то от смазливых перуанцев, музыкой которых я так впечатлилась, что чуть в гости к ним не напросилась, то отшивая особо нахальных типов, на остановках, предлагающих «поцеловаться по взрослому», то просто прихватывая с собой все необходимое на море, потому как я существо лениво-незапасливое.

- Эм…- Бремор явно удивился и реакции и вороху предоставленной ему информации, но придя в себя, грустно покачал головой.- Нет, я не это имел ввиду. И твоя подруга, в отличие от тебя, это поняла сразу.

- А что тогда? – Амина решила не заострять внимание на уточнение «в отличие от тебя». Прикидываться наивной и невнимательной до ужаса, иногда чрезвычайно полезно, а в кабинете директора, неважно какого учебного заведения, и подавно. Как показала ее личная практика, если подойти к отпетому хулигану и любителю оскорбить девушку и с простодушным видом попросить о невинной услуге, то тот в подобном случае выполнит просьбу, просто от растерянности. Главное, искренне в тот момент не «включать мозг» и не анализировать все возможные негативные последствия. Вот и сейчас ей до ужаса не хотелось слышать, что именно имел в виду Бремор, но вместо того, чтоб честно об этом сказать, она прикидывалась дурочкой. Отчаянные попытки «сунуть голову в песок», которые были всего лишь реакцией на потрясение и нервное напряжение, но от этого не легче.

- Я хотел, чтоб она дала нам понять, когда ты из союзника станешь врагом.

- Врагом? Врагом… - Амина откинулась на спинку кресла, в которое незаметно для себя успела присесть, и прикрыла глаза… - Я не буду врагом Аммолиту, не смотря на все ваши старания… Это ведь вы заказывали мою смерть? – Амина грустно смотрела на ректора, которого до сегодня считала замечательным человеком, готового отстаивать равные права всех, и темных и светлых. Верил в возможность сотрудничества, был другом тому же Мерабу. Если и этот замечательный человек ожидал увидеть в ней врага… Что тогда говорить о остальных?