Дар

Рита кивнула. Максим Витальевич был участковым в одной из деревень области, которого повысили и перевели в город после помощи в поимке опасного преступника. Он считал себя если не обязанным Марку, то как минимум благодарным, а первое время даже активно пытался дружить: звал в гости, на рыбалку. Марк быстро дал понять, что не любит такого тесного общения, и Рита уже не помнила, когда в последний раз они общались. Она бы постеснялась в данном случае беспокоить человека, но то она. Марк когда-то не постеснялся найти ее спустя восемь лет. Три года не могли его смутить.

– Попрошу его узнать по своим каналам адрес этого парня, – продолжил Марк. – Наведаемся в гости к его семье.

– Что ты хочешь у них узнать?

– Узнать – ничего. Я хочу что-нибудь взять. Духи всегда приходят за своими вещами, если их позвать. Так мне будет легче с ним связаться. Возможно, удастся поговорить более обстоятельно.

Рита вздохнула. Эта часть ей всегда не нравилась, потому что означала только одно: вещь нужно украсть. А еще ей показалось, что Марк заметно оживился, когда речь зашла о призраке. Можно было, конечно, списать это на то, что они перестали ругаться, но что-то ей подсказывало, что дело именно в призраках. Он как будто… соскучился по ним?

– А теперь давай спать, – предложил он. – Время близится к рассвету, а я еще не ложился.

Он стянул с себя джинсы, обернулся к кровати и удивленно замер.

– Это еще что?

Рита проследила за его взглядом, увидев осколки разбитой лампы на полу. Анна или Сергей сгребли их в кучу у самой стены, чтобы никто не наступил и не поранился, но выносить не стали, не желая шуметь и будить Соню.

– Я нечаянно разбила, – призналась она.

Наверное, можно было на этом и закончить или солгать, что испугалась крика Сабины, но Рита все же призналась:

– У меня был странный сон.

– Сон? – Марк обернулся к ней.

Она кивнула.

– Или не сон, я не знаю. Похоже на то, что было в Вене, помнишь?

– Еще бы мне не помнить, ты едва не разрушила мою уверенность в себе, – он улыбнулся, но глаза все равно оставались встревоженными. – Что тебе снилось?

Рита потерла руками лицо, пытаясь собрать мысли в кучу и правильно сформулировать их.

– Тогда, в Вене, я потянула тебя за волосы, и они как будто остались в моих руках. А кожа, – она коснулась кончиками пальцев собственных щек, – стала тонкой и серой, как…

– У трупа?

– Скорее, как у мумии.

– А сегодня?

– Сегодня я проснулась и увидела на ладонях кровь. Попробовала пошевелиться, и страшно заболела нога. Она была вся изрезана, изломана, как будто попала в мясорубку.

– Или как будто ее перемешало с влетевшим в салон двигателем? – подсказал Марк.

Рита кивнула. Он пришел к тем же выводам, что и она, только гораздо быстрее. В Вене она видела его таким, каким он сейчас, наверное, был бы, если бы двенадцать лет назад она не спасла его. Сегодня она видела свою ногу такой же, какой она была у него в тот момент. Она каким-то образом видит его травмы. Возможно, потому что именно ему помогала чаще всего.

– Я одного не понимаю, – перебил ее мысли Марк, – при чем тут моя нога? Ты же никогда не лечила ее.

Краска почти мгновенно залила ее щеки, и Рита порадовалась, что в комнате полумрак.

– Не знаю, – выдавила она, поймав на себе чересчур внимательный взгляд Марка.

Некоторое время он молча разглядывал ее, и в какой-то момент у Риты промелькнула мысль, что он знает правду.

– Знаешь что? – наконец вздохнул он. – Думаю, нам не стоит откладывать общение с твоей родственницей. Завтра, то есть уже сегодня, Вера Никифоровна уйдет на встречу с подругами, а мы поищем в документах имя или какие-то другие сведения о ее бабке.

Рита снова кивнула. Марк не произнес этого вслух, но она поняла, что и в этом он пришел к такому же выводу, как и она: ее дар начинает давать обратку. Она, конечно, боялась им пользоваться, но не всегда удавалось сдерживаться. Последствия, которых не видишь, которые наступят неизвестно когда, редко могут удержать человека от желанных действий. Вот и она не могла сдержаться и, возможно, уже перешла невидимую черту. Как никогда Рита жалела, что ее родители давно погибли. Она спросила бы у отца, было ли с ним так же перед смертью? Видел ли он на себе травмы других?

Она гнала от себя эти мысли, но они назойливыми мошками возвращались обратно. Холодной волной по позвоночнику прокатилось воспоминание о том, как сегодня она не удержалась снова и забрала на себя порезы Сабины. Ей вдруг стало стыдно признаваться в этом Марку. Конечно, он все равно узнает. Елизавета Дмитриевна права: она сделала это на глазах у слишком большого количества людей, чтобы теперь можно было что-то скрыть. Но пусть он лучше узнает завтра.

Глава 12