Дар

Я сидела на шелковых простынях, бессознательно проводя рукою по прохладной и гладкой поверхности и пыталась осознать услышанное. Эмоции сменялись от злости до печали, от светлой радости до безумного ужаса, что может ничего не получиться. И от безнадежного понимания, что эта чаша меня не минует. Просто некому больше. «Решать тебе!» Бесовы манипуляторы, а не высшие силы!

Встала, умыла лицо и взглянула в зеркало.

— Витар меня определенно убьёт, — сказала сама себе. — И ведь будет прав.

Этой ночью мой вард был обласкан мною, как никогда прежде. Я смывала его усталость своей нежностью, а страстью и умелыми ласками пыталась изгнать любую неуверенность и страх. Я шептала ему о любви и умоляла не останавливаться, будто пока мы сливались в единое целое, завтра наступить не могло.

Были лишь губы на влажной коже, стоны и скольжение тел в извечном танце. Сегодня он был особенным. Со сладким чувством взаимности и горечью неизбежного будущего, такого пугающего и переменчивого.

И солью моей вины за причиненную боль от поступка, что мне ещё лишь предстоит совершить.

Глава 22 "Горлышко"

Нет гнусности, которая не допускалась бы войной, нет преступления, которое не оправдалось бы ею.

Максим Горький

Иссолия

Витар Иссольский

Никогда не задумывался, отчего горы издали кажутся синими. Притом сам цвет камня, из которого они состоят особого значения не имеет. Просто привык с детства смотреть на бело-голубые шапки снегов на вершинах этих исполинов, плавно переходящие в синеву склонов, подернутую легкой дымкой. А зелень долин с разбросанными пятнами городков и поселков, подобна яркому ковру, что постелили под ноги этим великанам. Из окон Парящего такой потрясающий вид…

Многие ли из тех, кого я сейчас веду за собой завтра снова увидят красоты Иссолии? Или может нам всем суждено отправиться в луга вечной охоты великой Праматери? Кто знает, что принесет эта ночь и наступит ли для нас утро?

Потому что армии Карила и войска Храма под предводительством Его Святейшества Верховного прелата приблизились вплотную к узкому скалистому коридору в горном хребте, который отчего-то так и не получил своего топонима, а лишь именовался всеми, как «горлышко» — единственная дорога в Иссолию, не считая столь тяжело проходимых горных троп. Горлышко прекрасно охраняли и оно же служило естественной границей между вардами и жителями равнин. Почти все двуипостасные жили в Иссолии, если не считать Суэльского княжества, что также считалось частью вардских земель.

Я надеялся, что удержать проход будет возможно, в том числе и благодаря моим способностям. Стратегически выгодное место, да и тактика была продумана, осталось лишь, чтобы всё шло по плану.

Хотя, кого я обманываю? Покажите мне того, кому в самые, как считалось, идеальные планы не вплетались досадные, а порой и фатальные ошибки, или просто случайности? Ладно, буду думать, что мы с Реном окажемся теми самыми везунчиками.

Дорога все ближе подбирается к цели. Основные силы давно контролируют ворота в Иссолию, но меня дела держали в столице до последнего. Сейчас же Керл выбивает копытами пыль высохшего тракта, неся меня навстречу судьбе. Знаю, битва не будет легкой и не скрываю это от своих воинов. На лицах вардов страха нет, только сосредоточенность и решимость стоять до победы. Нам всем есть что терять и за что сражаться.

Поворачиваю голову и внутренне замираю, ощущая тепло и какой-то почти детский восторг глядя на ту, что едет рядом. Праматерь, не думал, что в принципе умею такое чувствовать!

Моя женщина, упрямая, как десяток верейских мулов, но прекрасная, как закат над горами. Она правит лошадью с грацией древних сказочных воительниц, о которых сохранились лишь легенды. Её спина прямая, на идеальное, подтянутое тело одет мужской костюм, что облегает, как вторая кожа. За спиной неизменный арбалет, а в ножнах любимые ножи. И ведь пользоваться всем этим добром умеет на отлично, а не просто носит игрушки для антуража. Она гордо держит свою голову увенчанную тонким обручем королевы Иссолии. Это единственное украшение, не считая маленького медальона, который, как она сказала, напоминает ей о сестре. Гордость и печаль. Серебро в глазах, говорящее о том, что моя ведьма готова к атаке в любой момент.

Да, Иссольский, эк тебя прошибает! Столько высокопарных эпитетов, а ведь думал, что по отношению к женщинам способен только в лучшем случае на вежливость и уважение — благо воспитания хватало и солдафоном не стал, как не старался мой папенька держать меня подальше от наук и поближе к казарме. Илия сумела вытащить на свет что-то особенное из моей души, разбудить и заставить глядеть на мир чуточку иначе. Сам не ожидал.