Дар

Что ж, сама Патриция представляла собой живое доказательство того, что жизнь может оказаться на редкость сложной штукой и с деньгами. Она была так одинока, так никому не нужна со всеми своими миллиардами, – до тех пор, пока не встретила Тома. А теперь ее мечта о совместной жизни с ним – о жизни, проникнутой истинно высокими целями, – оказалась погубленной навсегда.

Патриция еще раз бросила взгляд на дисплей – самолет сейчас пролетал над Ирландией, до прибытия на место оставалось всего сорок минут. Следовало приготовиться заранее.

Нажав на кнопку, она вызвала стюардессу.

– А где мои вещи?

– В спальном салоне, мэм.

– Ах вот как…

Она сделала глубокий вдох и открыла дверь в небесные апартаменты Дж. Л. За последние два года ее нога ни разу не ступала сюда. Она поглядела на кровать, на которой с ним случился роковой инфаркт. Чуть помедлив, прошла в прилегающее к спальне помещение.

С мраморной полки над умывальником, ей показалось, уставился на нее большой хрустальный флакон с желтоватого цвета жидкостью. Тот самый одеколон Дж. Л…. Она подошла поближе. И, сама того не желая, с превеликой осторожностью свинтила колпачок. И тут же так хорошо знакомый – и настолько невыносимый – запах ударил ей в нос. Запах смерти. Она торопливо закрыла флакон и выбежала из ванной.

СТОУН РИДЖ

Все на ферме занимались своими делами и пеклись о вверенных им животных и птицах, словно бы ничего не случилось, но в воздухе витало всеобщее уныние. Мигель бродил от коттеджа к конюшне, от конюшни – к коттеджу как во сне. У него было столько вопросов – и ни единого ответа. Где сейчас Патриция? Почему Лаура уже два дня не появляется похлопотать о своем Тумане? Дряхлый конь тоже был сам не свой – возможно, всеобщее уныние передалось и ему. Мигель потрепал его по голове и угостил морковкой.

И тут до него донесся голос Кончи.

– Сеньор Мигель… Сеньор Мигель… Вас к телефону! Этот крик доносился с кухни.

Наверняка, ему звонила Патриция.

Его взбесило, что он не может идти с прежней скоростью, но на ноге у него образовалась мозоль, превращавшая буквально каждый шаг в сущую пытку. Хромая, он старался все же идти как можно быстрее и не обращать внимания на невыносимую боль.

– Алло?

На другом конце провода послышался женский голос.

– Мистер Кардига?

– Да, а кто это…

– С вами сейчас будет говорить доктор…

– Доктор?

Он пришел в ярость и в замешательство. Какого черта нужно от него доктору Кигану? Но женский голос в трубке уже пропал.

– С вами говорит доктор Берджес.

Голос у доктора был приятный, низкого тембра.

– Берджес?

– Разве доктор Киган вам обо мне не рассказывал?

– Простите, что-то не могу вспомнить… – И как раз в это мгновение его взгляд случайно упал на аляповатую цветную брошюру в корзине для бумаг. – Ах да! Конечно, конечно!

– Просто хочу вам сказать, мистер Кардига, что ваш случай меня крайне заинтересовал.

– Вот как?

– Да. Я поставил «Ногу из Сиэтла» великому множеству боксеров, альпинистов, баскетболистов… но матадора у меня в коллекции еще не было.

Его зычный смех гулко прозвучал в ушах у Мигеля.

Держа телефонную трубку в одной руке, Мигель извлек другой из корзины скомканную брошюру. «Натуральная прыгучесть… Динамичность»… Все эти рекламные обещания бросились ему в глаза с обложки.

– Алло! Алло! Вы меня слышите, мистер Кардига?

– Да-да… Позвольте мне немного поразмыслить.

– Что ж, когда надумаете, рад буду повидаться с вами. Судя по тому, что рассказал мне доктор Киган, я без особого труда верну вам способность танцевать.

ЛОЗАННА

Фён задувал по всей долине, и доктор Соломон поглубже надвинул вязанную шапочку на лоб, хотя по краям из-под нее все равно выбивались пшеничного цвета волосы.

– Я не уверен, Патриция, что вам стоило предпринять такое путешествие, но не могу не признаться, что мне вас недоставало.

Он помог ей выбраться из машины.

– Благодарю вас за то, что вы выкроили для меня время. Я ведь прилетела так неожиданно.

Доктор искоса посмотрел на нее из-под очков с толстыми стеклами.

– Я решил не помещать вас в главный корпус. Вам будет куда уютней в одном из наших бунгало.

Он подвел ее к небольшому шале – со стороны это выглядело как домик на куриных ножках, – с крошечной гостиной, из которой открывался вид на заснеженные альпийские вершины в ослепительных лучах закатного солнца. На столике уже стоял термос с горячим шоколадом.

– Садитесь и рассказывайте мне обо всем, – усаживаясь проговорил доктор.

Ей удалось передать ему всю историю, не сорвавшись на истерику, хотя время от времени ее голос подозрительно дрожал.

Доктор Соломон снял очки и протер стекла концом галстука.

– Крушение первой любви – это всегда испытание самого трагического свойства.

– Вас послушать, так все это такая банальщина.

Он только улыбнулся.

– Но я совершенно уничтожена!

– Отнюдь, Патриция. Вы для этого чересчур сильный человек. Вы гораздо сильнее, чем можете себе представить.

– Когда я увидела Тома с этим… о Господи… Это было просто невыносимо.

– Патриция… – Он помолчал и поскреб свою кустистую бородку. – А вы уверены, что вы любили его по-настоящему?

– Ну, разумеется, любила!