Дар

– Но без тебя мне стало так одиноко! – Лаура тяжело потрясла головой. – О Господи, просто раскалывается. Надо сварить кофе.

Оперевшись о руку Патриции, она стала спускаться по лестнице.

– А что ты здесь, собственно, делаешь? Я думала, ты поедешь в Нью-Йорк.

– Я там и была. Говорила с Хорейсом Коулменом. Это просто чудовищно!

– А что случилось?

– О Господи! – голос Патриции задрожал, когда она вновь подумала о происшедшем. – Я приехала поговорить с ним о судьбе несчастных в Ногалесе – но просто сломалась в ходе беседы.

– Детка, как это на тебя похоже! Всегда стараешься всем помочь. А я-то надеялась, что эта история с доктором научит тебя кое в чем разбираться.

– Лаура… пожалуйста, не надо… Об этом и так-то противно вспоминать. Мне хотелось сделать что-нибудь по-настоящему достойное, хотелось быть сильной. И вот – такой провал.

– Ну-ну, детка, возьми себя в руки… Все будет в порядке. Пусть совет директоров занимается своим делом – а ты держись от всего этого подальше.

– Дядя Хорейс полагает, что для меня было бы лучше всего продать компанию – избавиться от этого бремени раз и навсегда. И он, наверное, прав: он ведь разбирается в таких делах куда лучше, чем я. Все это – выше моего понимания.

– Что ж, тогда тебе лучше последовать его совету.

– Я понимаю, но тем не менее… Лаура, почему мне не удается настоять на своем, хотя я твердо уверена в том, что правда на моей стороне? А я все всегда ухитряюсь испортить. О Господи, я ухитряюсь испортить все, за что ни возьмусь!

– Это неправда! – Лаура обняла Патрицию. – Ты делаешь свое дело на этой ферме! Ты замечательно позаботилась о моем Тумане. Ты спасла мне жизнь тем, что взяла его к себе. Так что не больно-то сокрушайся!

Патриция в знак признательности потрепала ее по плечу.

– Ты всегда умеешь меня утешить. Лаура, не будь у меня этой фермы… не знаю… наверное, я бы сошла с ума!

Она обескураженно улыбнулась.

– Ну, главное, что ты сейчас вернулась. А здесь твой дом, твое место. Оседлай Спорта, поезди по окрестностям, развейся, это пойдет тебе на пользу, а пока суть да дело… – Лаура расхохоталась. – Я тоже постараюсь привести себя в порядок. – Она подошла к раковине, сполоснула чашку и наполнила бурой жижей, явно уже довольно долго протомившейся на огне. Сделала большой глоток. – Ух ты! Именно то, что мне было нужно. – Затем, поймав взгляд Патриции, которая по-прежнему не могла свыкнуться с чудовищным беспорядком, Лаура поспешила добавить. – Да, ничего не скажешь, полный бардак. Но знала бы ты, как трудно управляться без Кончи!

– Понятно-понятно. А что – от нее есть известия?

– Да, она звонила. Сказала, что до ближайшего телефона ей приходится ходить пешком по пять миль. Ее сестре пока не стало лучше.

– Вот беда, так беда.

Патриция взяла со стола стопку грязных тарелок.

– Нет-нет, не смей и не думай! Я этот бардак устроила, я его и ликвидирую. А ты отправляйся к своим лошадкам.

Патриция благодарно поцеловала Лауру.

– Ты лучше всех на свете!

Патриция прихватила из холодильника несколько морковок и поспешила в стойло. Харпало вяло и равнодушно сжевал их; он выглядел одиноким и заброшенным; соседнее стойло, предназначенное Ультимато, пустовало. Она дала пару морковок Спорту и, повинуясь внезапному порыву, обняла его за шею.

– Пошли, Спорт, покатаемся!

Она надела на него уздечку и без седла вскочила на спину коню. С дороги она так и не переоделась, но сейчас ей было все равно. Таксомотор радостно сновал рядом – все наконец-то начало возвращаться на свои места.

Патриция галопом неслась по лугам, остро ощущая весеннюю свежесть воздуха. Как замечательно все-таки вернуться домой! Она объехала вокруг кладбища, потом помчалась на вершину холма, с которой открывался вид на всю ферму, – и как раз в это мгновение заметила «джип» почтальона, трясущийся вверх по проселку. Внезапно Патриция похолодела. Сколько раз она с нетерпением дожидалась прибытия почты, надеясь получить письмо от Тома. А сейчас сама мысль о том, что надо выгребать содержимое из почтового ящика, вызывала у нее отвращение. Но почтальон тоже заметил ее и призывно помахал рукой, в которой была зажата целая стопка писем. Он думал, что она сразу же помчится к нему за письмами, и поэтому притормозил. Патриция нехотя поехала вниз по склону.

– Рад, что вы вернулись, мисс Деннисон, – поприветствовал ее почтальон.

– Как поживаете, мистер Колоски?

– Прекрасно, просто прекрасно. Но мы скучали по вам, особенно мой малыш Джимми. Ему очень нравятся эти странные ливанские марки, которые вы ему отдаете.

– Вот как? Что ж, возможно, для него найдутся и какие-нибудь другие.

– Например, такие? Он показал ей конверт.

Патриция немного подумала. Она ведь больше и слышать не хотела о Томе. Она посмотрела на конверт. Марки были португальские – такие ни с чем не спутаешь.

Она отклеила марки, сердце ее при этом бешено билось.

– Огромное спасибо, мисс Деннисон. Джимми с ума сойдет от счастья, когда увидит их.

Держа конверт в руке, она села на Спорта, дождалась, пока скроется из виду «джип» почтальона, затем, затаив дыхание, вскрыла конверт.

Текст письма просто ошарашил ее: