Дар

К обеду мы добрались до какой-то маленькой, богом забытой деревушки. Стоянку устроили на ее окраине, а некоторые артисты из труппы пошли в деревню. Мне запретили куда-либо уходить, и я осталась стоять возле фургонов, глядя вспину удалявшимся счастливчикам. Там, в деревне, возможно, я нашла бы кого-то, кто помог бы мне сбежать и добраться домой.

Мы с Гердой приступили к приготовлению обеда. Припасов было мало, и старуха надеялась, что те, что ушли в деревню, скоро вернутся и принесут какую-нибудь еду.

Я чувствовала себя довольно сносно, правда, ощущалась слабость, и мне постоянно хотелось спать и есть. Я сама удивилась своему быстрому выздоровлению. Мне это показалось странным, хотя сравнить скорость моего выздоровления было не с чем, – за все годы моей жизни меня ни разу не били, я почти не болела, поэтому никогда не сталкивалась с подобным. Конечно, в детстве у меня были ссадины, но, признаться, я не помню, сколько времени уходило на то, чтобы они зажили.

Через час или два народ начал потихоньку подтягиваться к нам. Из деревни кто-то принес молоко, яйца, ветчину, хлеб. Мне показалось странным, но все почему-то пытались угостить меня. Я брала, так как ужасно хотела есть, но моя ненависть и презрение к этим людям не стали от этого меньше. Я думала, что, поев, мы тронемся в путь, но никто не торопился собирать вещи.

– Разве мы не должны ехать дальше? – спросила я Герду.

– Пока нет, мы ждем кое-кого, – ответила старуха.

И на самом деле на горизонте вскоре показались двое наездников. Они скакали к нам во весь опор. Я подумала, что у меня остановится сердце, когда в одном из них узнала Алессандро. Кровь закипела в моих жилах, а злость, казалось, сейчас захлестнет меня до такой степени, что я потеряю сознание. Невольно я сжала кулаки, Герда, заметив это, тихо сказала:

– Успокойся, не показывай гнева. Алессандро ни в чем не виноват.

Вторым наездником оказался брат Алессандро – Гордий. Они спешились и направились к стоявшему рядом со своей повозкой Джерому. Похоже, никто, кроме меня, не заметил приехавших, – все артисты продолжали заниматься своими делами.

– Я хочу поговорить с ним, – сказала я Герде и направилась к стоявшей вдалеке троице.

– Стой, глупая, не надо, – услышала я сзади голос старухи, однако догонять и останавливать меня она не стала.

Быстрым шагом я приближалась к цыганам. Гордий заметил меня и пихнул в бок Алессандро, чтобы привлечь его внимание, но тот никак не отреагировал на это. Он был слишком занят разговором с Джеромом. По лицам обоих я заметила, что спор разгорелся нешуточный, и, видимо, только какая-то причина заставляла их сдерживаться, чтобы не закричать друг на друга.

– Алессандро! – громко позвала я.

Цыган вздрогнул и, повернув голову, посмотрел на меня. Молчание нарушил Джером.

– Какого черта ты сюда пришла? Убирайся, пока я опять не натравил на тебя Джо.

– Я хочу поговорить с Алессандро! – сказала я.

– Я хочу поговорить с Алессандро, – передразнил меня Джером. – Наша капризная принцесса решила, что она может повелевать нами. А ну, убирайся отсюда!

Не знаю, показалось ли мне, но в глазах Алессандро мелькнул гнев.

– Я поговорю с ней, Джером, – спокойно сказал он и направился ко мне.

Он подошел и, с грустью посмотрев мне в глаза, тихо попросил:

– Давай отойдем.

Вся моя злость улетучилась, мне даже на какое-то мгновение стало жалко его, – настолько грустным и потерянным он выглядел. Мы отошли от Джерома и Гордия. Я нарушила молчание первой:

– Алессандро, я ничего не понимаю. Зачем я понадобилась тебе?

– Меня вынудили уговорить тебя поехать со мной.

– Но зачем?

– Я не знаю.

– Ты врешь! Ты опять врешь! – вся моя злость вернулась ко мне с новой силой. – Сначала ты меня привез сюда, потом непонятно куда исчез. Со мной обращались тут как с собакой, избили до полусмерти, не дают и шагу ступить. И я не понимаю, зачем все это! А ты мне опять врешь и говоришь, что ничего не знаешь!

Алессандро тяжело вздохнул и, положив мне руку на плечо, сказал:

– Послушай, я в таком же положении, как и ты. У меня не оставалось выбора. Я должен был увезти тебя или…

Тут Алессандро замялся, опустив глаза.

– Что же ты молчишь?

– Я и так сказал слишком много.

– Так что я для тебя? Просто приказ, который надо было исполнить? Цыгане, правильно меня предостерегали родители, весь ваш род – это род собак, которые ради собственной выгоды сделают все, что угодно! – я вся пылала от ненависти к нему и, сказав все это, плюнула ему в лицо.

Алессандро вздрогнул, вытер рукавом лицо, но ничего не сделал мне и не сказал.