Дар

— Фэб, это сложно? — спросила Берта, выпрямляясь.

— Нет. Это просто. Это даже как-то слишком просто, — Фэб тряхнул головой. — Господи, какие же мы все…

— Идиоты? — участливо подсказала Берта.

— Если бы. Маленькая, помнишь стихотворение? Ромке читали, когда он совсем мелкий был.

Англичанин мистер Хопп
Смотрит в длинный телескоп.
Видит горы и леса,
Облака и небеса.
Но не видит ничего
Что под носом у него.[1]

— Помню, — отозвалась Берта. — И что?..

— Только то, что речь идет об одной-единственной корректировке. Одной, ты понимаешь?

— Не очень, — призналась Берта.

— Фенотип и пол. Это… Мади сказала, что изменить потребуется всего лишь два оперона. Берта, подожди, мне надо это как-то осмыслить, — Фэб зажмурился. — Мне даже не приходило это в голову…

— Фэб, если без подробностей, о чем вообще речь?! Что нужно корректировать?

— Тебя.

— А вы…

— А нас не нужно. Ни Ита, ни меня. Освобождается часть цепочки, понимаешь?.. Господи, всё настолько на поверхности… — Фэб осекся, с испугом посмотрел на Берту. — Но… что я вообще говорю такое… Скажи, ты бы согласилась на это?

— На что именно, Фэб?

— Родить ребенка.

— Я… — Берта судорожно вздохнула. — Я не знаю. Или нет. Согласилась бы, наверное, но…

— Но? — требовательно спросил Фэб.

— Но это ребенок точно будет… нормальным? — в голосе Берты звучал испуг. — Ты только не подумай, что… что я…

— Маден — отличный специалист, это раз. Два — она, как я понял, не один год детально прорабатывала эту схему. Три — если она сказала, что получится так, как требуется, значит, получится так, как требуется, — в голосе Фэба не было никаких сомнений. — Но ты не ответила.

— Как можно ответить на идиотский вопрос? — рассердилась Берта. — Если для того, чтобы что-то исправить, нужно было бы пробежаться на зубах до Парижа и обратно, я бы пробежалась, не сомневайся.

— Ребенок — это сложнее, — предупредил Фэб. Берта нервно хмыкнула.

— Возможно, — согласилась она. — Хотя по Джессике не скажешь.

Фэб вдруг улыбнулся.

— А я бы очень этого хотел, — признался он. — Но поскольку считал, что это невозможно… никогда не говорил…

— Странно, что Маден молчала, — Берта призадумалась. — Она, если я правильно поняла, давно знала об этом.

— Видимо, да, — согласился Фэб. — Но она, как мне кажется, ждала момента. И сомневалась. Она всегда сомневается. Знаешь, в свое время она призналась мне, что мать научила её одной не очень хорошей с её точки зрения вещи — проверять и сомневаться.

— Она сомневалась во мне, — прошептала Берта. — Я не хотела детей, она про это знала. Но сейчас… всё изменилось. Фэб, помнишь, ты рассказывал когда-то про гермо, которого звали Ди-Къера?

— Ди-Къера из династии Анатори Лутио Борэ, — кивнул Фэб. — Гермо с золотой кровью. Который пожертвовал собой ради своей семьи. Да, это очень красивая легенда.

— Как там было, Фэб?

— Сейчас вспомню, — Фэб прикрыл глаза. — «…и Боги поют вам. А я — лишь слово, лишь слово между вами. Но сейчас, стоя на краю неба, я клянусь вам: ничто не дарило мне столько сил, как верность и любовь, которые заполняют моё сердце.

Лишь один дар сумел я принести вам.

Тот, что носил и в сердце своём, и под сердцем.

Тот, что вёл меня к вам эти дни.

Кровь от крови нашей, души от душ наших, во славу верности роду Анатори, и вам, мои возлюбленные…»

— Красиво, — покивала Берта. — Что ж, придется напомнить Иту…

— Легенду о золотых мостах и крае неба, — согласился Фэб. — Но у нас есть ряд проблем. Если мы решили напоминать, то домой нам сейчас не получится.

— В госпиталь? — поинтересовалась проницательная Берта.

— Именно. В «Поля». Сейчас свяжусь с Федором, предупрежу, чтобы Кир и Скрипач что-то дельное соврали Иту про наше отсутствие. Потом…

— Подожди! Хорошо, допустим, мы это решим, но он ведь нас к себе на пушечный выстрел не подпустит! И даже если бы подпускал, он же еле ходит. Фэб, а вдруг ничего не получится?

Фэб подсел к Берте поближе, взял за плечи, развернул к себе. Заглянул в глаза — взгляд был спокойным и уверенным, такой взгляд был у Фэба всегда, когда он не сомневался в принятом решении, о чем бы ни шла речь.

— Получится, — улыбнулся он. — Это ведь от нас зависит, верно? А мы с тобой слишком хорошо знаем, как он устроен, знаем, что для него важно. Ведь так?

Берта задумалась. А потом вдруг тоже улыбнулась.

— А ведь верно, — согласилась она. — Если любишь, всегда поймешь, что делать. Теперь вызывай Томанова, и поехали в «Поля». Побыстрее. Пока я не испугалась чего-то непонятного, и не передумала.