Дар Афродиты

Наташа очнулась от голосов, доносившихся со двора. Первой мыслью, посетившей ее прелестную головку, было: «Боже мой! Схватили Константина… Нет только не это…»

Она вскочила с кровати и бросилась к двери. Глаша спохватилась, и откуда столько прыти взялось, перегородила барышни дверь своим упитанным торсом.

— Не пущу, Наталья Дмитриевна. Барин не велели-с…

— Ах, так! Значит, ты теперь на стороне моего папеньки-тирана!

Глаша, тяжело пережив прошедший день, понимая, что произошло, решительно ответила:

— Нет, барышня, не на его. Но все равно не пушу. Идите спать.

Наташа надула губки и села на кровать.

— Все, все против меня. Удавлюсь, но не пойду за графа…

Глаша перекрестилась.

— Чего удумали, Наталья Дмитриевна. Грех-то какой!

— А не грех дочь единственную за старика отдавать? А, Глаша, скажи!

Горничная замялась, она искренне сочувствовала молодой барыне.

— Да, его сиятельство слишком стары для вас.

— Вот, даже ты это понимаешь! Но только не мой папенька, впрочем, как и маменька…

Наташа вздохнула.

В дверь постучали. Глаша произнесла шепотом:

— Вы ложитесь в постель, будто спите, а я открою.

Она отодвинула дверную задвижку, в комнату вошла Мария Ивановна.

— Глаша, разбуди Наталью, с ней желает говорить полицейский следователь.

Глаша перепугалась и не могла произнести ни слова. Наконец она выдавила из себя:

— 3-а-ачем, барыня?

— Не твое дело! Буди, да поскорее! Мы ждем ее в гостиной внизу.

Мария Ивановна удалилась.

Наташа все прекрасно слышала, она села на кровати:

— Глаша, я боюсь… Чего они от меня хотят?

— Не ведаю, Наталья Дмитриевна. Может, допрос учинят: иначе зачем следователь пожаловал?

— Так и есть допрос. Но я буду молчать. — Неожиданно Наташу осенило: — А тебя уже допрашивали?

— Нет, когда же! Следователь только прибыли-с…

— Глаша, умоляю, не губи меня! Ничего не говори про поручика и письма, что ты передавала.

— Наталья Дмитриевна, я бы и так не сказала. Неужто вы думаете, что хочу быть выпоротой розгами на глазах всей усадьбы? Или того хуже, отправит меня барин на скотный двор свой век доживать. Нет, не скажу…

* * *

Наталья спустилась в гостиную. За овальным столом сидела маменька, словно каменное изваяние, папенька с заплывшим лицом и некто, видимо, полицейский-следователь.

Родители молодой барышни не проронили ни слова. Разговор начал полицейский, он откашлялся и пригласил Наташу присесть. Та села напротив маменьки, надеясь на ее родительскую и женскую поддержку. Но, взглянув на свою родительницу, поняла: выпутываться из скверной истории придется самой, никто не поможет…

— Так-с, любезная Наталья Дмитриевна, — следователь вперился в девушку своими маленькими цепкими глазками. — Для начала представлюсь: зовут меня Петр Петрович Звягинцев, я — следователь уездной полиции.

Наташа кивнула.

— Чем обязана? — спросила она, стараясь быть как можно более уверенной.

Следователь усмехнулся.

— Сударыня, вы, вероятно, знаете, что вечером сего дня… простите, прошлого дня напали на Дмитрия Федоровича, вашего батюшку. И по нашему разумению, вы знаете, кто это сделал.

— Отчего же? — Наташа удивленно вскинула брови и взмахнула ресницами.

Увы, но на следователя сие поведение не подействовало должным образом, он продолжал задавать весьма неприличные вопросы.

— Итак, сударыня, вы утверждаете, что не знаете человека, напавшего на Дмитрия Федоровича?

— Нет, не знаю! — Наташа не справлялась с эмоциями, они захлестнули ее. — Но Ко… — невольно она чуть не назвала имени своего возлюбленного. — Поверьте, он только защищался!

— Ах, вот как! Этот таинственный «Ко», говорите вы, защищался… Так-с. «Ко»… Это может быть: Коленька, Костенька… Круг подозреваемых сужается. Просто прекрасно!

Наташа поняла, что совершила оплошность и чуть не заплакала от обиды. Она с надеждой посмотрела на маменьку, но та сидела, словно в рот воды набрала.

Неожиданно раздался дикий крик и топот:

— Нашли, барин! Нашли!

В гостиную влетел Пантелемон, вытянув перед собой руку, в ней явно что-то было.

— Што там? — поинтересовался Дмитрий Федорович, шепелявя, так как отек распространился и на верхнюю губу.

— Покажите! — приказал следователь.

Пантелемон протянул ему свою огромную лапу и разжал. Перед взором Звягинцева предстала медная пуговица, явно от военного мундира. Он взял ее и внимательно рассмотрел.

— Ага, вот и первая улика!

Наташа замерла, словно боясь услышать имя своего рыцаря, правда, так бесславно покинувшего поле боя.

— Что это? — спросила Мария Ивановна.

— Это пуговица от мундира, — пояснил Звягинцев. — И сдается мне — от гусарского.

У Наташи все похолодело внутри, она почувствовала, что теряет сознание.

— Прекрасно… — прошамкал Дмитрий Федорович. — Думаю, сударь, што вам, как профессионалу своего дела, не составит труда найти сего супостата.

— Конечно. Гусарских полков под Калугой не так уж и много. Устроим дознание, и дело будет закрыто. И пойдет этот шустрый малый в арестантские роты.

От последних слов Наташа чуть не лишилась чувств.

* * *