Дар Андромеды

Скала резко обрывалась вниз в том месте, где лодка поворачивала, пока не оказалась почти к востоку от берега. Там, где скалы встречались с водой, был крошечный пляж, или, скорее, крутая полоса округлых камней, не более двадцати футов шириной. Без колебаний Флеминг направился прямо к нему, наполовину вытащив лодку из воды. Раздался резкий рывок и звук ломающейся древесины. Нижняя часть лодки была пробита и затоплена.

Флеминг перепрыгнул через борт, нащупывая опору для ног. Затем он схватил Андре и вытащил ее. Он осторожно положил ее на камни выше уровня воды и вернулся в лодку. Он повернул ее в сторону моря, привязав румпель и включил мотор на полную мощность. Лодка бешено рванулась прочь, вода быстро прибывала, нос уже опустился, а винт почти вынырнул из воды. Он не стал дожидаться, пока лодка пойдет ко дну; он снова поднял Андре и так быстро, как только мог, вскарабкался на возвышенность за камнями. Там была отчетливая дорожка, где на каменистом грунте в углублении образовался тонкий слой почвы, где грубая трава и чахлый вереск боролись за жизнь. Флеминга это не удивило. Он ожидал этого. Потому что как раз в тот момент, когда лодка повернула к пляжу, он увидел тусклый желтый свет в нескольких сотнях ярдов позади и выше берега. Это была узкая вертикальная щель между какими-то узорчатыми занавесками. Ему было все равно, кто там живет. Береговая охрана, оператор радара, наблюдатель за траекторией ракеты, затворник. Главное было получить тепло и помощь для девочки. Теперь она была так же безжизненна в его объятиях, как и тогда, когда он впервые схватил ее на краю бассейна в пещере.

Глава 2 Холодный фронт

Посольство Азарана можно было легко узнать в длинном ряду домов в эдвардианском стиле, жильцы которых любили заявлять, что живут в Белгравии, в то время как на самом деле почтовый адрес был Пимлико. Это было заметно, потому что его ветхая и осыпающаяся штукатурка была отремонтирована и покрыта глянцевой кремовой краской. На нем также красовался яркий флаг и отполированная до блеска латунная табличка с названием.

Интерьер был роскошным. Кабинет посла был обставлен с тем изысканным вкусом и атмосферой роскоши, которая возможна только тогда, когда деньги почти не имеют значения. А Азаран за последние несколько лет достиг поверхностного и временного процветания на небольшом нефтяном озере, которое британские геологи обнаружили под пустыней.

Полковник Салим, аккредитованный представитель Азарана при дворе Сент-Джеймса, был военным лидером революции в своей стране. Он упорно трудился, чтобы стать незаменимым для идеалиста, которого судьба и интриги сделали президентом, и его наградой была лучшая дипломатическая должность, которую мог предложить президент. На самом деле Азаран не беспокоился о статусе посольства в какой-либо другой европейской стране, но Британия в настоящее время была хозяином экономики Азарана.

Салиму нравилось жить на Западе больше, чем переходить от силы к дипломатии. Он был суровым человеком и чем-то вроде подлинного идеалиста, но он забыл свои религиозные заповеди достаточно, для того чтобы наслаждаться алкоголем, и он умерил свои жестокие расовые убеждения достаточно, чтобы развить вкус к западным женщинам. Гораздо больше его впечатлило практическое применение, на которое европейцы направляли свое богатство.

В его стране богатство должно было быть ярко выставлено напоказ. Но на Западе это использовалось для покупки того, что было бесконечно более желанным  — власти. Именно перспектива неограниченной власти заставляла Салима беспокойно расхаживать по своему кабинету в этот серый зимний вечер. Он становился довольно мягким из-за хорошей жизни и канцелярской работы. Жир рос у него на бедрах и на скулах смуглого красивого лица, но он был еще достаточно молод. Не только тщеславие подсказывало ему, что он все еще производит впечатление. Он нетерпеливо обернулся, когда вошел слуга и с поклоном объявил, что его желает видеть герр Кауфман.

— Впусти его, — приказал Салим. Он быстро сел за свой стол и открыл папку с бумагами.

Слуга вернулся с посетителем. Кауфман был высок и крепко сложен. Салим узнал в нем солдата; вероятно, бывшего младшего офицера нацистов или унтер-офицера, возможно, в первоклассном полку СС. Салим не возражал против этого. Был случай, еще в 1943 году, когда он уверенно заверил эмиссара Роммеля, что, когда придет время, он приведет азаранскую армию на сторону Германии.

— Герр Кауфман, — воскликнул он, протягивая руку. — Присаживайтесь, пожалуйста. — Он был весьма горд своим знанием английского сленга. Это вдохновило его на дружеский тон в разговоре. Кауфман слегка поклонился и улыбнулся. Его светло-голубые глаза, увеличенные толстыми линзами золотых очков без оправы, оценивающе осматривали все на столе и в комнате. Он продолжал улыбаться и почтительно пробормотал, что его начальство приказало ему подождать посла.

— Из «Интеля», — кивнул Салим. Что еще вам сказали?

Кауфман, не мигая, уставился на него в ответ. — Больше ничего, ваше превосходительство.