Дар Авирвэля

Её танец выбивался из общего ритма — именно поэтому она исполняла свои движения поодаль от основной группы. Она танцевала не как маленькая девочка, а как настоящая женщина, и вкладывала в своё искусство всю страсть, всю любовь, всю ненависть и всё величие, которые имела её безгранично взрослая душа! И чтобы осознать это, не было необходимости досконально изучить её; нужно было только посмотреть на её технику, столь совершенную в своей зрелости. Эта девочка, явно ставшая настоящей женщиной, зацепила Артура так сильно, что он не сумел противиться соблазну и подошёл к ней, чтобы познакомиться и спросить, где она научилась такому танцу.

После небольшой повседневной беседы он узнал, что её зовут Киама — сокращение от Анкиаматше, — что ей совсем недавно стукнуло шестнадцать, и что её словарный запас ограничен самыми банальными словами, такими как: очень, рада, красивый, танец (а слово «танцевать» она, по неизвестной причине, произносила как «танцувать»). Но, несмотря на эту нелепость, в ней ярко полыхала зрелость, философский взгляд на мир и такая грубая непринуждённость, что любое бранное слово — коих в её запасе было чрезмерно много — становилось каким-то невинным и не страшным для произнесения. А самое главное, что узнал Артур, выплыв на один поток с мыслями знакомки, так это её буквальную скованность. Она преподнесла себя частью класса безродных, безропотных и бесцельных, но была, в целом, совершенной противоположностью этого определения. Называя себя «увурук», что трактовалось схоже со значением «раб», она нисколько не подозревала о своём ужасном положении. Она называла себя скованной — таковой и представлялась, — но искренне заявляла, что гордится своим положением, что оно приносит ей деньги, удовлетворение и желанную безответственность. Кто бы не хотел такой жизни? Но единственным условием, под которым стоял столь большой список удовольствий, было это самое «уртувурук», имеющее под собой значение слова «рабство» соответственно. И всё же, она, привыкши к роскоши и отдыху, совсем не желала бежать. Стоило Артуру заикнуться об этой идее, она сразу же шикнула и пригрозила, что позовёт своего охранника. Мальчик решил, что она слышит такое предложение уже не в первый раз, и потому вежливо извинился за причинённый моральный ущерб.

Конечно же, сделал он это не всерьёз. Он задумался над тем, как вызволить девушку из этого рабского плена, и на всякий случай уточнил, будет ли она здесь в ближайшие дни. Услышав положительный ответ, он загадочно улыбнулся и пообещал, что придёт к ней на следующий день — ибо узнал, что её труппа выступала лишь после заката, чтобы платья и драгоценности привлекли ещё большую публику. Она, не подозревая о тайных планах новообретённого знакомого, согласилась принять его у себя и напоила потрясающими травами, внешне схожими с чаем, но совсем иными по своему вкусу и свойствам. После этого они разошлись. И Артур с Мерлином вернулись в гостиницу, в свой номер, где юноша заставил себя заснуть. Ему не терпелось воплотить свою задумку в жизнь, и голова заполнилась мыслями о том, как же ему подговорить своевольную девушку бежать из её золотой клетки.