Дар берегини

«Вижу, ты парень не промах, – наконец услышал Свен голос старика. – Я долго тебя ждал и вот дождался».

Свен удивился: почему старик его ждал? Для чего? Откуда знает о нем? А тот продолжал:

«Твой отец пытался меня перехитрить, и ему почти удалось. Он знал, чем должна быть оплачена его долгая жизнь и удача. Он не хотел платить. Он хотел взять все, что Друг Воронов принес ему, но держать его в плену, заперев в ларе. Однако он просчитался…»

Старик как будто засмеялся, едва приоткрыв рот в гуще седой бороды.

Какой еще друг воронов? Каких воронов? Вокруг головы Старика иногда мелькали размытые пятна, похожие на черных птиц, но разглядеть их не удавалось.

«Вот это – Друг Воронов, – старик показал глазами на новый меч Свена, который лежал для надежности у него под боком. – Таково его имя. Ты этого не знаешь, ведь отец тебе не говорил. Но он знал. Он все знал о Друге Воронов, еще в Ютландии, где и раздобыл его в поединке с Хольти Быстрым. Он поставил под удар свою жизнь, чтобы или потерять ее, или наполнить славой и свершениями. Друг Воронов решил в его пользу. Он убил Хольти и получил этот меч, а с ним и удачу во всех своих делах и сражениях».

От этих слов Свена пробрала холодная дрожь. Он лежал, скованный чарами неподвижности и безгласия – теперь-то он понимал, кто такой его ночной гость, – но мысль его работала ясно, он все схватывал на лету, и каждое слово, произнесенное тихим, шелестящим, как звуки сухой листвы под ветром, голосом Старика, навек западало в память, будто греческий златник в глубокий прочный ларь.

«Это старый меч, – продолжал Старик. – Его изготовил такой мудрец, каких больше и не родится. Сам Вёлунд, если хочешь знать. Ты одержишь с ним победу во всякой битве, в какую выйдешь, и в других делах, где требуется отвага, ум и ловкость, удача будет на твоей стороне. Но у его помощи есть условие – он не любит скучать и голодать. Друг Воронов должен быть сыт. Он должен получать свою пищу. А твой отец запер его в ларь и думал, что избавился от заботы. Однако он ошибся…»

Старик умолк. Свен не мог шевельнуться, но предчувствие неких ужасных открытий наполняло все члены томительной болью, будто в жилах его вместо крови потекли острые железные иглы. «Молчи!» – хотел бы он попросить Старика; он понимал огромную ценность этой беседы, но его еще довольно молодая душа содрогалась от предчувствия того, что он узнает. Что он должен узнать.

«Твой отец решил, что завоевал для себя достаточно владений и больше воевать ему не нужно. Хотел умереть в своей постели, глядя на игры внуков. Но судьбу нельзя обмануть – за все, что было дано, она возьмет плату, хочешь ты того или нет. Сыновья Хельги Хитреца уходили один за другим, а он так ничего и не понял. Но когда из сыновей остался только один… Друг Воронов тянул его к себе все сильнее. И однажды, когда Хельги не мог противиться зову, ужалил, как змей…»

Эти слова Старика пробуждали в памяти Свена нечто уже ему известное, с чем находились в неведомом ранее согласии. Но Свен не мог сосредоточиться на этом воспоминании: мешал смертный ужас о самом себе. Сыновья уходили один за другим… пока не остался только один… Старик говорит о нем, о последнем из сыновей Ельга киевского, которого знал как Хельги Хитрец. И его, Свена, жизнь должна была пойти в уплату отцовской удачи, если бы сам этот меч не решил иначе.

«Если бы и ты ушел вслед за братьями, Другу Воронов грозило быть похороненным вместе с Хельги, – продолжал Старик. – Но он не хочет в могилу. Поэтому теперь он твой. Отныне ты – хозяин своей удачи, тебе покорится все, на что хватит отваги замахнуться. Но помни: Другу Воронов нельзя давать скучать. Он должен хорошо кормиться там, где кормятся вороны. Тебе будет нетрудно ему помочь – ведь ты и сам желаешь того же».

Но справлюсь ли я? В своей отваге Свен не сомневался, но до самой последней поры отец указывал ему, где и как ее применить. Но вот оказалось, что он идет по пути, проложенному богами. Готов ли он к такой дороге?

«Я пошлю тебе помощь, – сказал Старик. – Отправлю к тебе одну шлемоносную деву… хоть шлема на ней не будет. Она укажет путь и средства. И если тебе не изменит отвага и упорство, то имя твое останется в веках и ты войдешь в предания, подобно мне самому. Как лучший друг волков и воронов… Ты переживешь многих конунгов и всех их превзойдешь удачей…»

Свену послышалась насмешка в голосе Старика – не мог же тот пообещать такое взаправду. Старик лукав, как сама смерть. Но и щедр, как судьба, с теми, кто ему по нраву.

Лицо Старика заволоклось туманом, и туман колебался, будто в нем летают черные птицы, вороша его широкими крыльями. Единственный глаз сиял из мглы, будто болотный огонь… пламя на кургане в ночи… Тусклый, но прочный свет памяти в веках, обещанной Стариком…

Остаток ночи Свен проспал без сновидений. Разговор со Стариком к утру сохранился в памяти смутно, как перепутанные воспоминания раннего детства. Проснувшись, еще не открыв глаза, он ясно помнил одно: вместе со старым мечом из отцовского ларя он получил удачу для всех дел, на какие хватит отваги.

⁂