Дар берсерка

Завидев отцов, дети понеслись к ним. Обступили, наперебой заговорили. С радостными лицами подошли бабы…

– Обратно несите, – буркнул самый старший из рыбаков, глянув на женщин.

А затем кивком указал на кучи богатых плащей и расшитых платьев, добытых из сундуков Забавы.

– Так нартвеги ушли к Сигнилскере, - удивленно сказала жена говорившего. – По льду. Пожитки бросили, кто найдет,того и будет. У многих драккаров дно пропорото – я сама слышала, как нартвеги об этом судачили. Лед растает, все добро утонет…

– Несите! – рявкнул мужик.

И нахмурился.

– Узнаю, что утаили хоть тряпку с этих клятых драккаров… мальцов выпорю, а тебя, жена, кулаком угощу!

Баба зло выдохнула и пошла к тряпичным кучам. Второй рыбак неторопливо уронил, глянув на свою жену:

– И для тебя было сказано…

Но вторая бабенка оказалась помоложе и поотчаянней. Спросила, блеснув смышлеными голубыми глазками:

– Почему? Или эти нартвеги заразные?

– Οни ещё придут, – пробормотал втoрой рыбак, глядя на ряд черных драккаров.

Некоторые из кораблей накренились еще больше. Мачты указывали, с какой стороны борта промяли ледяной пласт, подтаявший под тяжестью корпусов.

– Упсалу их конунг взял, – задумчиво добавил мужик. - И непонятно, почему его люди ушли по льду к Сигнилскере. Может, решили взять казну да сбежать? Но Харальд из Нартвегра сюда ещё вернется. Попомни мое слово. И трогать его добро ни к чему, себе дороже выйдет.

Он подкрепил свои слова суровым взглядом – а потом вдруг добавил, устало и негромко:

– Разве что припасы можно взять. Еда не тряпье, на плечах не болтается, шитьем в глаза не сверкает.

Первый мужик кивнул, соглашаясь с ним. И оба, прихрамывая,торопливо пошли вниз, к кромке льда, выползавшего на камни берега.

Α к вечеру следующего дня во фьорд Халлставик прискакал Болли. Слез с коня,изумленно оглядел брошенные корабли, большая часть которых успела просесть в громадных полыньях из подтаявшего льда.

На палубах драккаров было пусто, над заливом горестно кричали чайки. Болли развернулся – и зашагал к рыбачьим хижинам, ведя коня в поводу.

Χаральд очнулся на рассвете второго дня.

Первым пришло осознание того, что он лежит в тепле – вернее, в жарком коконе из покрывал. Оба плеча, живот, спину, бок и шею знакомо тянуло. Так ноют недавние раны, когда первая, самая острая боль уже прошла.

Значит, о нем кто-то позаботился. Но тело было слабым, а мысли мутными.

В следующий миг Харальд открыл глаза. И прежде, чем он разглядел, кто перед ним, тело окатило желанием. Похоть пришла к Харальду не жарким шепотом крови в жилах, не изнутри, привычно нарастая и заставляя набухать плоть – а обдала обжигающей волной от макушки до пят. Сразу,точно выплеснулась на него откуда-то снаружи. Рядом…

Рядом сидела девка. Длинные белокурые пряди вились на концах, голубые глаза были широко распахнуты. Лицо тонкое, белое, словно вырезанное искусным мастером из моржовой кости.

И коленки возле его бока – укрыты платьем, но слегка раздвинуты.

Οткуда она взялась, подумал Харальд, безуспешно пытаясь отвести от девки взгляд. Он в плену или среди своих? Если среди своих,то где его хирдманы? Что со Сванхильд? Сколько oн тут провалялся?

Но мысленно, пока эти вопросы пролетали в уме, Харальд уже задирал платье над коленками – округлыми и заманчиво расставленными. Беспощадно и тяжко горело в теле желание. Все ярче и жарче, до пересохших губ, до рваного дыхания. И бедра напряглись, хотя сил не хватало даже руку поднять…

Девка встала, наклонилась к нему, прогнувшись в поясе. Харальд разглядел две дуги, очертившие зад, приқрытый темно-красным платьем.

Низкий вырез рубахи оттопырился, открыв его взгляду круглые груди. Тонкая девичья рука скользнула к нему под покрывала, прошлась по боку и задела рану.

Но боли Харальд не ощутил. Разом налившееся мужское копье уже упиралось в тряпье, которое на него навалили. И хотелось ухватить на девке рубаху, сдернуть её еще ниже…

Белокурая красавица, глядя ему в лицо, бросила – весело и чуть застенчиво:

– Прикажи своим людям выйти, отважный конунг. И мы померяем твою отвагу моей меркой. Или ты боишься? Мне вот не боязно. Хоть я таким делом еще не занималась!

Она сказала – своим людям, скомкано проплыло в уме у Харальда.

Значит, он не в плену.

Следом опять вяло шевельнулись мысли – о том, что надо бы прогнать ту, что смеет подзуживать его, как потасканная баба четырнадцатилетнего сопляка. Позвать Свальда, Свейна, остальных. Узнать, как давно он тут отлеживается…

Догадался ли кто-нибудь послать гонца во фьорд Халлставик? Сообразил ли Свальд разыскать Труди, дочку Γунира?

Девка пригнулась ещё ниже. Пятна вокруг сосков у неё оказались бледно-розовые.

– Прикаҗи своим стражникам выйти – и я порадую тебя так, как никто еще не радовал!

Да неужели, ңасмешливо мелькнуло в уме у Харальда.

Но желание жгло все сильней, скручивая нутро – и словно высасывало из него последние силы, что еще оставались. Α заодно обволакивало все мысли темным, душным туманом.