Дар божий. Соперницы

С Нового года в школе появился учитель физкультуры. Высокий, стройный, широкоплечий, он сразу сразил наповал всю женскую половину без исключения. Мужская половина отреагировала на его появление неоднозначно. Одни старались его игнорировать: глядя на ослепительную улыбку и рельефные мышцы, они прятали завистливые взгляды под презрительно сжатыми губами и, пожимая плечами, натянуто посмеивались вслед. Другие, особенно малыши, любовались преподавателем откровенно, не скрывая своего восхищения и наивного детского восторга. Отношение было разным, но одно можно было сказать точно: все родители маленьких спортсменов знали, какой замечательный человек — новый учитель, какой он улыбчивый, добрый и интересный.

Слушая восторженную Гришкину трескотню за ужином, Маришка и Лев улыбались, переглядываясь между собой и радуясь, что наконец-то в школе появился человек, способный привить малышам любовь к спорту.

— Мамочка, он тако-о-ой! — округлил глаза Гришка. — Ты даже не представляешь, какой! Сегодня мы лазили по канатам, и он сказал, что я самый лучший в классе, понимаешь, самый-самый!

— А тебе он не сказал ничего? — Лев взглянул на Андрейку, ковыряющего в тарелке сочную сардельку.

— Почему же, мне он сказал то же самое, что и Грине, — неохотно откликнулся тот.

— Почему же тогда ты не расскажешь нам с мамой обо всём этом сам? — насторожился Лев. Ему не понравился ответ Андрейки, было в его тоне что-то такое, что настораживало.

— Так вам же Гришка всё вытряхнул ещё с самого порога, а теперь повторяет, наверное, на тот случай, если вы не запомнили, — откликнулся Андрейка, но глаз от тарелки так и не поднял.

— Он не хочет об этом говорить, — вдруг сказал Гришка, но, посмотрев на брата, тут же прикусил язык.

— Почему? — Вороновский посмотрел на Андрея внимательно, ожидая разъяснений, но тот неожиданно отодвинул тарелку.

— Я наелся, мам, спасибо. Можно мне идти?

— На здоровье, — автоматически отозвалась Маришка, глядя, как Андрейка встаёт и уходит в детскую.

— Может быть, ты объяснишь, что это означает? — Вороновский посмотрел на Гришку, но тот, втянув голову в плечи, отрицательно покачал головой. — Почему Андрей не стал с нами разговаривать, что-то случилось в школе?

— Я не знаю, — опустил глаза тот, и Маришка со Львом поняли, что от Гришки добиться ничего не удастся.

— Странная история, — задумчиво проговорил Лев, когда мальчишки уже погасили свет и легли спать.

Вороновские сидели в большой комнате. О чём-то вещал телевизионный ящик, рассказывая в очередной раз о свалившихся на людей бедах, но сегодня он старался абсолютно зря: слушать его никто не собирался. Щёлкнув кнопкой, Лев повернулся к Маришке и в полнейшей тишине, повисшей в комнате, спросил:

— Может быть, ты мне что-то прояснишь, что происходит с ребёнком?

— Знаешь, я тоже многого не понимаю, но это каким-то образом связано с новым учителем физкультуры.

— Интересно получается, — растерялся на мгновение Лев, — и каким же образом?

— Как только разговор заходит о нём, Гришка расцветает и тут же начинает нести всякую околесицу, а Андрей мрачнеет, замыкается и отказывается говорить о нём наотрез.

— Что бы всё это значило? — поразился Лев.

— Я сначала думала, что, может быть, Андрея кто-то обидел в школе, но он мне прямо заявил, что его никто не обижал. Знаешь, Лев, у меня есть кое-какие соображения на этот счёт, но не могу утверждать, что это не плод моей фантазии.

— Поделись.

— Несколько дней назад, когда ты был на ночном дежурстве, значит, когда это было?

— В прошлую пятницу? — подсказал Лев.

— Наверное да, потому что на улице погода была совсем плохая, лыж не было, и мальчишки занимались физкультурой в зале. Да, наверное, это в пятницу и было.

— Что было-то? — поторопил Лев.

— Не перебивай, — попросила Маришка. — Так вот, уложила я их спать, а сама села за вязание. Гришка не любит засыпать в темноте, поэтому он часто оставляет щёлочку в двери, чтобы был виден свет из прихожей. Сначала было тихо, а потом что-то у них там произошло, наверное, забыв об открытой двери, они стали говорить достаточно громко. Знаешь, я бы пресекла это безобразие быстро, но, когда я подходила к двери, мне показались странными их слова, и я решила не входить к ним, а немножко подождать.

— И что они говорили? — напрягся Лев.

— Что сказал Гришка, я не поняла, потому что из комнаты мне было плохо слышно, а вот что ответил ему Андрей, я слышала хорошо.

— И что же он ответил?

— Он сказал, что «он» — человек подлый, это по глазам заметно, и ещё что «он» лебезит перед Гришкой неизвестно зачем, а Гришка уши якобы развесил и рад-радёшенек, и что всё это ужасно. Я сначала не поняла, кого они имели в виду, а потом оказалось, что говорят они про нового учителя.

— Глупость какая-то, Мариш, — мотнул головой Лев, — зачем учителю лебезить перед Гришей? Может, всё гораздо проще, у Гришки что-то вышло, а у Андрея — нет, вот он и позавидовал брату? — выдвинул гипотезу Лев.