Дар (часть 3) (СИ)

Разумеется, они согласились. Они знали о своем праотце. Всего лишь дети – само собой, они хотели приключений, хотели поиграть в героев. Они послушно пошли под охраной двух гигантов, следуя за ними к транспорту. Возможно, ответ был и в их генетике. Чисто теоретически они могли почувствовать «своих». Вживленное Сигурду, геносемя атрофировалось, но все же его геном был отличен от обычного человеческого из-за этого вмешательства. Что-то могло быть унаследовано. Или Волгару просто хотелось в это верить?

Так или иначе, страх у детей пропал окончательно, едва они услышали имя. Потом все было просто. Путешествие в Варпе длилось долго, но время не было потрачено зря.

Чутье не подвело Волка. У мальчишек был потенциал и желание учиться драться и выживать. К моменту прибытия на родной мир Волков, они были, несмотря на возраст, очень похожи на того мальчишку, которого однажды привел на флагман примарх.

Оставив их на попечение Волчьих Жрецов Этта, оба посланца отправились к своему повелителю. Прислушиваясь к себе, оба могли бы сказать, что их совесть спокойна. Они дали им шанс не только на жизнь, но и на то, чего не было у самих странных полулюдей-полулегионеров в свое время. Шанс стать истинными Волчьими Братьями. Не шарахаться ни от кого. Не чувствовать презрения и ненависти. Не стать потерей.

Или шанс на нечто более страшное. Обращение в легионеров – процесс длительный и тяжелый, геном меняется крайне непредсказуемо. Мало кто выживает. И все же – кто-то из них мог уцелеть.

***

Волк испытал легкий шок, когда увидел их спустя долгие годы. А вот примарх, похоже, не очень-то удивился. Он с нескрываемой гордостью смотрел на пятерых легионеров, стоящих в переднем ряду прочих, лишь недавно прибывших пополнением на флагман. Он узнал их безошибочно. Волгар сожалел лишь о том, что Торв не дожил до этого момента. Он бы увидел то, что хотел ему показать и рассказать собрат. Чтобы понял, почему Сигурд и Антей были крайне ценны, по его мнению, для легиона.

Сейчас эти пятеро стояли среди других на посадочной палубе, одновременно до жути похожие и на своего прародителя, и на его старшего брата. Массивная броня легионеров лишь подчеркивала их привычку смотреть с вызовом, но Волгар не сомневался, что и эти Волки имеют право на эту гордость. В них чувствовалась такая же мощь, как в Антее. Такая же непримиримость, как в Сигурде. Он не знал, живы ли еще эти двое.

Ветераны переглядывались. Все они чувствовали и понимали то же, что и Волгар, хотя и молчали. Дар далекого мира вернулся в легион, чтобы пополнить его ряды великолепными воинами. Теперь от прочих зависело, как они распорядятся этим даром. Позволят ему сгинуть в пучине событий или засиять, словно острейшая грань клинка, которым был весь легион.

Волгар не сомневался, что случится второе. Эти волчата станут величайшей гордостью легиона.

Примарх с видимым удовлетворением кивнул, приветствуя новых воинов. Те привычно отсалютовали ему.

Прежде чем покинуть обзорную палубу, он обернулся к своему ветерану, с ожиданием стоящему рядом. Сказанное им было вполне предсказуемым – он отлично видел, как отреагировали те, кому он так хладнокровно приказал забыть.

«Волки осознали свою ошибку и приложат все силы, чтобы исправить ее».

Комментарий к Глава 92. PS

Меня внезапно торкнуло, что детишата остались не у дел. Потому вот. Краткий очерк)

========== Бонус. Исповедь одержимого ==========

Снова эта боль в груди и за глазами, ставшая уже постоянной спутницей. Пришедшая один раз и поселившаяся во мне навсегда. До того момента, как я смогу сделать последний вдох. Я знаю причину этого, как и причину вспышек холодной, радостной злобы, пугающей все живое.

Там, за мощными ребрами грудной клетки, возле трепыхающегося куска мяса, которое всегда было моим сердцем, спит демон.

Это не какое-то эфемерное понятие. Это данность. Он дремлет в моей крови в ожидании добычи. В ожидании момента, когда я не смогу или не захочу его контролировать.

Каждый раз, когда он чувствует поблизости кого-то, каждый раз, когда я позволяю себе эмоции, пусть даже их отголосок, я слышу его ехидный голос.

Он предлагает мне убить и насладиться болью и смертью.

Каждый раз, пока что, я приказываю ему спать. С понимающей усмешкой он подчиняется.

Мы оба прекрасно понимаем, что я утрачу контроль задолго до того, как мое сердце перестанет биться. Если же произойдет чудо, и Вечному надоест ждать, он приблизит мою смерть. Не ускорит ее, чтобы это было легко и быстро – он ведь питается болью.