Дар (часть1) (СИ)

Хмыкнув, молодой хозяин стал с брезгливым выражением лица ожесточенно оттирать кровь с перчатки, не снимая ее с руки. Удовлетворившись результатом, он убрал руки.

- Хватит.

Он отряхнул руки и снова взглянул на раба.

Тот, опасаясь, что брат его узнает, опустил глаза.

- Я видел, как ты таращился на нас. Смотри мне в глаза, падаль.

Антей с трудом поднял голову.

- Что он тебе сказал?

Покрываясь потом под взглядом человека, когда-то звавшего его братом, он нехотя ответил.

- Он назвал меня псом, господин.

Губы Сигурда искривила ухмылка.

- Это он точно подметил. Ты отличный пес. Послушный и сильный, к тому же неплохо дерешься. Пожалуй, стоит дать тебе имя, хотя, рабу и не положено. Будешь зваться Волкодавом. Нравится имя?

Он выжидающе взглянул на Антея, но тот снова опустил голову.

- Как вам будет угодно, господин.

Он услышал, как со свистом вырывается сквозь сжатые зубы воздух. В горло уже знакомой стальной хваткой вцепилась рука. Даже мокрая кожа перчатки не скользила в смертоносном захвате. Сигурд прошипел:

- Кто позволил опускать голову? Отвечай, как положено. Я спросил, нравится ли тебе это имя.

Он еще раз тряхнул раба, утверждая свое превосходство.

Антей придушенно прошептал:

- Да, господин.

Удовлетворившись ответом, Сигурд какое-то время еще медлил, внимательно всматриваясь в глаза раба в поисках лжи, но потом разжал пальцы.

Горло саднило и руки так и тянулись размять его, но Антей стоял, борясь с собой, и с непритворным отчаянием смотрел на человека, бывшего когда-то его братом.

Всегда сдержанный и уравновешенный, он никогда не опускался до запугивания и излишней жестокости.

И все же…

Когда Сигурд уже уходил, на его лице застыло знакомое выражение легкого разочарования. Ждал ли он, что, обезумевший от боли и страха, раб, станет сопротивляться? Хотел пролить еще кровь, не успокоившись после такого короткого и неравного поединка? Или он узнал его?

Такая же тень неудовлетворенности появлялась на его собственном лице после учебных боев, в которых он неизменно повергал любого противника, подобранного ему наставником.

Всех, кроме одного. Хотя, он так и не признал своего поражения

Там, в цитадели Воронов, претенденты на гордое звание рыцаря долго и упорно тренировались.

День за днем, год за годом, меняя детские короткие мечи, игрушечные и грубо сделанные, на деревянные тренировочные, весом зачастую превосходящие боевые. И в самом конце, приближаясь к долгожданному порогу совершеннолетия и совершенства владения собой и оружием, они получали настоящее оружие.

Да, клинки Воронов, кустарные и грубоватые, были гораздо хуже оружия Волков, разнообразного, искусно выполненного из лучших материалов. Но отличались они не только этим. В них была душа.

Там, в их прошлом, каждый мальчишка с завистью провожал взглядом такое оружие. Это был предел мечтаний.

Каждый клинок был результатом долгого и упорного труда. Не важно, кто его делал – сам владелец или же он заказывал его более опытному собрату, в каждый меч, кинжал, даже нож – вкладывалась душа мастера. Это было обязательным условием сотворения металлического чуда.

Единственным этапом, когда металла не касались руки человека, было литье железа в формы для заготовок. Потом эти заготовки тщательно ковались и закалялись, затачивались и полировались до поистине зеркального блеска поверхности.

Каждый клинок, в конце концов, требовалось как-то украсить. В братстве не было и не должно было быть, согласно кодексу, двух одинаковых орудий убийства.

В ход шла чеканка рисунков, рун, символов, имен. Разнообразной была и отделка рукоятей. Каждый воин подвешивал к оружию какой-то мелкий амулет, вроде тех колечек на ноже убитого дикаря, который висел сейчас на поясе Сигурда. Если бы не они – возможно, что он и не вспомнил бы о своем позорном проигрыше.

Так же, как рождалось оружие, рождались будущие воины. Их тела и души ковались из простых, детских, в душных тренировочных залах крепости, на промозглых ветрах горных вершин, окружающих цитадель, в пыльных пустошах далеких чужих краев, где не было ни единой человеческой души и в огне яростных схваток насмерть с отрядами таких же претендентов из других крепостей, пробовавших силы соперников, не считаясь с потерями среди еще непосвященных мальчишек.

Его посвящение сильно запоздало, но, хотя он не был рыцарем, последние годы в братстве прошли для него в постоянных стычках, где он бился на равных с рыцарями. Его выбор – пройти посвящение вместе с братом – уважали, но он уже давно доказал, что достоин будущего звания.