Дар Демона

Не веря, Риен скосил взгляд на собственную руку, которую маг рассматривал с абстрактным интересом. Ладонь, все еще продолжавшая болеть, пострадавшей не выглядела, только кожа казалась розовее обычного.

— Что это было? — голос юноши сорвался. — Что это?! Почему?!

Тонгил неопределенно хмыкнул и поднялся на ноги:

— Всего лишь небольшой эксперимент, мальчик, ничего смертельного. Последствий не будет, боль пройдет через пару часов, — маг повернулся к окну, расплавленному отброшенным Риеном шаром, чуть поднял брови, оценивая ущерб, нанесенный цветной мозаике, но никак его не прокомментировал.

Все еще сидя на полу, Риен отбросил здоровой рукой липнущую ко лбу мокрую челку, поежился: вода из пустого теперь кувшина залилась за шиворот и леденила спину. Может, он простынет и заболеет? Будет лежать в своей комнатушке, кутаться, несмотря на лето, в теплые одеяла, есть теплый бульон, а к тому времени, как выздоровеет, Тонгил о нем позабудет?

Мысль была наивной — и Риен с сожалением с ней расстался. Во-первых, сам Риен никогда ничем не болел, и процесс этот видел только по примерам сестер. Во-вторых, господин пока и не думал отпускать его, да еще это упоминание об эксперименте…

Обычно жертвами подобных опытов Тонгила являлись либо преступники, либо невезучие, в чем-то провинившиеся слуги. С какой стати Темный изменил собственным привычкам? Или это Риен не вовремя попался магу под руку? Например, когда тот изучал воздействие нового заклинания?

Уж лучше надеяться на это, чем думать, что его уже списали на отправку в подземелья. Умирать, да еще таким жутким образом, юноша не хотел.

Тонгил между тем окинул его внимательным взглядом и покачал головой:

— Иди-ка к себе, парень. Сомневаюсь, что сегодня ты на что-то сгодишься.

Эта короткая фраза моментально вернула Риену силы, заставила даже забыть о боли. Паж торопливо вскочил на ноги, поклонился и едва ли не бегом направился к двери. Уже выходя, на мгновение встретился с господином взглядом — тот вновь смотрел на него со странным выражением, которое Риен никак не мог расшифровать.

Глава 7.

Арон устало вздохнул и опустился в освободившееся кресло, мазнул взглядом по паре заправленных маслом светильников, приказывая им зажечься. Каждый час этой новой жизни подкидывал сюрпризы, словно сама судьба посмеивалась над его попытками осознать происходящее. Раз здесь он Темный маг, то как сумел создать шар Истинного Света и коснуться его, не испытав боли? Мальчишка ар-Корм прав, это невозможно. Хотя — а что из случившегося с ним возможно?

Арон попытался вспомнить, как именно ему удалось вызвать сгусток почти солнечного света, потом покачал головой. Пусто.

В соседних покоях ждали записки его двойника, но возвращаться к ним, вновь погружаться в жизнь, наполненную магией и смертью, не хотелось. Он находился здесь всего один день, а казалось, будто год. На душе, после общения с Вендом, после столкновения с его неприкрытой ненавистью, было мерзко. Да еще этот мальчишка, смотревший на него с тревожным ожиданием, периодически перераставшим в откровенный ужас…

Может, забыть обо всем до утра? Все же ночь предназначена для сна, а не для чтения дневников Темных магов.

Стоило лечь, как мысли начали путаться, перед внутренним взором замелькали невнятные образы. И пришел сон.

Вокруг был лес, раскрашенный в любимые Тонгилом цвета осени: желтые, рыжие, багряно-коричневые. Последние — словно крупные капли засохшей крови. Опавшие листья, почти живые, с мягкой плотью — легшие бескрайним ковром под копыта коней. И воздух — прозрачный, еще по-летнему теплый и сладкий, но уже с намеком на скорое умирание мира, на белый саван, который через пару месяцев покроет всю империю.

За спиной почудилось движение. Тонгил лениво оглянулся, уже зная, кого увидит. На вороном жеребце — близнеце его собственного — по петляющей между стволов тропинке приближался Мэа-таэль.