Дар дождя

Кон возник прямо из твердого камня. Вход в пещеру был замаскирован изгибом скалы, похожим на завиток панциря морской улитки. Увидев меня, он улыбнулся, но, когда я начал было поклон, быстро замотал головой.

– Здесь нельзя вести себя по-японски, – предупредил он шепотом на ухо.

Мне вернули меч, и, увидев его, Кон усмехнулся:

– Ты хорошо подготовился.

Согласно прочитанным мною отчетам разведки, лагерь Белого Тигра первоначально возглавлял Йонг Кван, но прославился лагерь благодаря впечатляющему мастерству Кона в партизанском деле.

– Почему у этого лагеря твое имя? – спросил я.

Он пожал плечами, и я с болью отметил, насколько исхудал мой друг.

– Так получилось после одной из первых вылазок. Мы сожгли военную базу и отступали бегом целую ночь. К рассвету мы выдохлись и вырыли яму, чтобы спрятаться. И тут появился тигр-альбинос. Зрелище было просто поразительное, никто из нас даже не думал, что такие бывают. Тигр просто стоял и смотрел на нас, а потом исчез в деревьях, как привидение. Один из наших людей когда-то слышал мое прозвище и рассказал остальным. Они решили, что это хороший знак, и назвали отряд «Белым Тигром».

Мы вошли в пещеру. Внутри было холодно, и по стенам текла влага. Эхо капели делало темноту еще глубже. Узкий коридор расширился, и внутри скалы открылась небольшая круглая площадка, похожая на пещеру моего деда, но меньше.

– Мы готовим еду внутри, чтобы дым не выходил из расселины.

Сквозь отверстие в листве над скалой падал свет, и, когда лица сидевших в круге повернулись нам навстречу, мне показалось, что я выхожу на сцену, сопровождаемый верными огнями рампы. Запах готовившейся еды сопровождался сильным запахом помета летучих мышей. Они висели целыми гроздьями высоко в тени, похожие на странные волосатые шевелящиеся фрукты. Время от времени одна из мышей срывалась вниз и с писком взмывала вверх, перед тем как выпорхнуть в отверстие наверху.

Я насчитал человек тридцать, но в пещере было тихо. Все хранили молчание. Среди партизан были китайцы, поровну мужчин и женщин – и женщины в большинстве выглядели так же свирепо, как и мужчины, – и несколько индийцев и малайцев.

– Где Йонг Кван?

– На вылазке, убивает японцев. Мы встретимся с ним вечером.

– Здесь есть где вымыться?

Кон вывел меня из пещеры к месту, где изгиб реки образовал мелкую заводь. Я с наслаждением погрузился в воду.

– Меня послал твой отец.

Он кивнул:

– Я догадался. Как он?

– Неплохо, – солгал я.

Он недоверчиво поднял бровь. Я почувствовал печаль дорог, которыми пошли наши судьбы. Отец Кона был прав: мы оба были слишком молоды. Мне хотелось бы знать, сумеем ли мы восстановиться после войны. Или пережитый опыт искорежил нас на всю оставшуюся жизнь?

– Серьезно, что ты здесь делаешь? – спросил Кон.

– Япошки закинут вам наживку, чтобы выманить из леса. Ты слышал о Саотомэ?

Он упреждающе поднял руку:

– Расскажешь Йонг Квану сегодня вечером.

– Что он собой представляет?

– Когда-то преподавал математику в китайской школе. Возможно, прошел подготовку в Китае. Меня бы не удивило, если он и учеников пытался обратить в свою веру.

Странно, что мы говорили о собственном народе, подчеркивая непринадлежность к нему. Разве мы с Коном не были китайцами? Но общались друг с другом только на английском.

– И он полный мерзавец. Коварный и безжалостный. У меня такое чувство, будто он ввязался во все это ради чего-то еще, а не только во славу коммунизма.

Я окунулся в воду с головой и вынырнул, чувствуя себя лучше и чище. Потом вылез из реки, обсох и оделся.

– Как дела на Пенанге?

– После того как вы взорвали радарную установку, японцы казнили несколько сот человек, – сказал я, чтобы он узнал цену, заплаченную за его действия. Но тут же об этом пожалел. Вина лежала и на мне.

– Я сказал, не подумав. Прошу прощения.

Кон покачал головой:

– Я это заслужил. Тебе не нужно было приходить. Я же сказал, что мы с тобой квиты.

– Между друзьями разговоры о долгах и расплате неуместны.

Я рассказал про Танаку и роль, которая ему отводилась в ловушке, спланированной Саотомэ.

– Он и есть та наживка, на которую Саотомэ хочет тебя выманить.

Его лицо напряглось.

– Когда мы в последний раз виделись, я тебе не сказал… Уильям погиб, утонул вместе со своим кораблем. Эдвард – в трудовом лагере, а Изабель…

Я рассказал ему про Изабель, прерываясь на каждом слове, а он молча слушал.

– Знаешь, твоя тетя была права. Англичане строят планы отбить Малайю. У нас в отряде есть солдаты, которых забросили к нам на парашютах. Все готово к наступлению.

– Ты еще доверяешь англичанам после того, как они предали нас, оставив японцам? Я прочитал столько документов, которые они бросили, в спешке эвакуируясь. Вся оборона страны была в хаосе. Были даже приказы европейскому населению ночью тайно покинуть город, сесть на корабли и уплыть.

– А на кого еще нам надеяться? – спросил он с горечью в голосе.

Позади раздался шорох, и Кон схватился за нож.

Я узнал Суянь, партизанку, с которой познакомился в доме Танаки.

– Я тебя искала, – сказала она Кону.

– Мы могли тебя убить, – откликнулся он.

Она подошла к нему и поцеловала. Он оттолкнул ее.