Дар древних

Виктор мерил шагами кабинет. У него из головы не шла эта наглая девица. Ему нужно работать, а он только и думает о ее вопиющем поступке.

– Нет, но чего она хотела добиться? Я ведь сам предложил помощь, она ничего не просила, сразу стала говорить какую-то чушь. А ведь выглядела вполне прилично. Вопросы у нее были интересные. Вроде все одно и то же все спрашивают, а она как-то по-другому формулирует. Да и слушала с интересом, обычно на меня смотрят стеклянные глаза и ноль понимания в них. Жаль, я давно так не ошибался в людях, – Виктор сел, попробовал разобраться в документах, внушительной стопкой возвышающихся на столе. Несколько раз перечитывал абзац, силясь уловить смысл того, что прочитал. Но мыслями все время возвращался к странному разговору и идиотской просьбе позвонить жене.

– Да надо просто позвонить, узнать, что все в порядке и успокоиться. Что за странные дела творятся, чего я так дергаюсь. Если меня так легко стало вывести из себя, то надо было на пенсию выходить, а не пост принимать.

Виктор вылил себе в чашку остатки остывшего чая из неубранного до сих пор чайничка и набрал номер жены. Трубка уныло гудела, но Света, его жена, на звонок не отвечала. Набрав еще раз и не услышав ничего нового, он, проклиная жену, которая не берет телефон, хотя круглыми сутками с ним не расстается, журналистку, взбаламутившую его, гору документов и весь этот треклятый день, набрал охраннику, постоянно дежурившему у него в доме. Трубку сняли быстро, и Виктор немного успокоился.

– Дмитрий Васильевич, приветствую, а Светлана Львовна никуда не выезжала? – прижав трубку к уху плечом спросил Виктор Павлович.

– Никак нет! Дома! С полчаса назад спускалась. Что делала не знаю, могу Раю позвать, спросить, – отчеканил охранник.

– Не надо Раю. Поднимись, будь добр, дай ей телефон, не могу дозвониться до нее. Свой дай, мне пару слов сказать, некогда по пять раз перезванивать, – снова начиная раздражаться попросил замминистра.

– Минуту.

Виктор услышал быстрые шаги. Дмитрий Васильевич, бывший военный, не задавая лишних вопросов, быстро выполнял поставленные задачи. В трубке послышался стук и его голос, зовущий через дверь Светлану.

– Виктор Павлович, тут это, не откликается она. Может в наушниках, не слышит, что делать? – встревожено спросил охранник.

Виктор, не выдержав закричал в трубку:

– Выломай к чертям эту долбанную дверь. Как вы меня все достали. Что за день-то сегодня такой.

Настороженно вслушиваясь в гулкие удары, Виктор услышал голос Раисы, их поварихи, горничной и экономки по совместительству.

– Стой, стой, ирод, что ж ты имущество портишь, ключ же есть запасной, – звякнуло железом, послышался тихий щелчок и громкий крик Раисы:

– Боже мой, звони в скорую, скорее.

В трубке затихло. Шея и лоб Виктора покрылись липким потом. Нащупав сзади себя кресло, он медленно в него опустился и схватился за горло. Ему казалось, что шея распухла и горло стало пропускать мало воздуха. Он пытался вдохнуть поглубже, но у него это плохо получалось. Наконец справившись с узлом галстука и расстегнув верхнюю пуговицу ему стало чуть легче. Он снова взял в руки телефон и набрал охраннику.

– Можете вы мне объяснить, что там происходит? Дмитрий Васильич, зачем скорая, что со Светой? – замученным голосом спросил Виктор.

– Таблеток она наглоталась, вся тумбочка в пузырьках, – ответил охранник извиняющимся тоном, – Рая сказала, что там успокоительное и снотворное. Она позвонила, скорая едет. Рая с ней. Я проверил, дышит, пульс есть. Не так много времени прошло, врачи помогут. Виктор Палыч, с вами все в порядке?

– В порядке, в порядке! Я сейчас приеду, – нервничая и соображая на ходу, что ему нужно сделать, ответил замминистра.

Виктор быстро кинул в портфель документы, которые читал, из разряда срочных, сунул телефон в карман и быстрым, тяжелым шагом вышел из кабинета, громко хлопнув дверью и кинув на ходу секретарю, что его сегодня не будет.

Интерлюдия

Тихо опускалась ночь на спящую деревушку. Посылала людям сны, успокаивала, разглаживала суровые морщинки, отгоняла беспокойства прожитого дня, прогоняла усталость. Федор, завернув Вареньку в одеяло, словно закутав в кокон, положил ее голову на свою руку и уткнувшись носом ей в макушку, наконец-то задремал. Спал на печке Тимошка, прислонившись боком к своему другу Андрейке. Уснули собаки, долго переговаривающиеся друг с другом о спокойствие и тишине во дворах, и о нелегкой собачьей службе. Уснула деревушка, чтобы с рассвета начать жить новым днем.

В этом ночном безмолвии надвигается на деревушку беда, тишину наполняет тревога, пока еще очень далекая, еле ощутимая, но неизбежная.

Держит Марья кроху на своих руках. Вглядывается в нее, читает как книгу, бережно перелистывая года. Девочка не причастна к тому, что должно произойти, но она имеет отношение к жизни самой Марьи и к ее смерти.

Глава 7