Дар или проклятье

Все это не внушает доверия. Я сама работаю в саду, пропалываю, сажаю… и мне это нравится. При этом я совершенно не нуждаюсь ни в каких книгах по садоводству, потому что годами наблюдала за Мамой и Джоном. Только бы Финн не начал внедрять новые методы орошения и оптимального грунта! В воскресной школе он был самым невыносимым всезнайкой.

Финн раскачивает ведро из стороны в сторону; у него худые, жилистые руки.

— Твой Отец узнал, что я ищу работу, и любезно предложил мне это место. У нас возникли некоторые сложности с нашим книжным бизнесом.

Теперь понятно, почему Отец вдруг проявил такую отзывчивость — ведь речь шла о его любимых книгах. Я никогда не слышала о том, чтобы Отец как-то возражал, когда Братья развязывали охоту на ведьм, но, когда дело касается цензуры, он приходит в ярость. Я засовываю руки поглубже в карманы плаща:

— А вы… я имею в виду… ваша лавка — не закрывается?

— Пока нет, — Финн распрямляет плечи.

Надо заметить, что с момента нашей последней встречи он прямо-таки окреп. Может быть, я просто не обращала на это внимания? Сколько же времени прошло с тех пор, как я по-настоящему смотрела на него? Он стал таким невероятным красавчиком! Не могли же такие перемены произойти за одну ночь?

— Хорошо! Это правда хорошо.

Финн кажется удивленным, что мне есть дело до их семейного бизнеса, но Мама любила книжную лавку. Она была большая любительница чтения. Маура и Тэсс тоже очень любят читать. И Отец.

Я медлю, чувствуя, что мне следует сказать что-то еще.

— Смотри не поубивай мои цветы, — бормочу я, ограждающим жестом протягивая руку к кусту чайной розы.

Финн смеется.

— Все будет наилучшим образом. Хорошего дня, мисс Кэхилл.

Я волком смотрю на него.

— Хорошего дня, мистер Беластра.

К обеду мое настроение нисколько не улучшилось.

Как я и предполагала, рыбная похлебка миссис О'Хара просто ужасна — она пересолена и в ней недостаточно приправ. Миссис О'Хара прекрасная экономка, но вот повар из нее неважный. Не обращая внимания на стоящую передо мной тарелку, я намазываю кусок ароматного хлеба толстым слоем сливочного масла. Тэсс устремляет взгляд на тарелку Отца, и мгновение спустя тот объявляет похлебку превосходной. Я неодобрительно смотрю на младшую сестру, а Маура тем временем пинает меня ногой под столом. В ответ я пинаю ее еще сильнее, да так, что она подскакивает на своем месте; хлеб у меня во рту немедленно приобретает вкус сильно наперченного пепла. Подавившись, я тянусь к своему стакану с водой.

— Что такое, Кейт? — Отец смотрит на меня поверх своей заколдованной похлебки.

— Все в порядке, — отвечаю я, с трудом сглотнув, а Маура дарит мне ангельскую улыбку. Она прекрасно знает, что я не отвечу ей колдовским ударом, однако я с трудом сдерживаюсь, чтобы не перегнуться через стол и не отвесить ей удар физический.

— Я уверен, вы уже слышали о гувернантке?

Отец восседает во главе стола красного дерева; с одной стороны от него Тэсс и Маура, а с другой — я. Конечно, я должна бы сидеть на месте хозяйки дома, но я до сих пор считаю, что это место принадлежит Маме.

Тэсс и Маура кивают головами, и Отец, продолжает:

— Она приедет в понедельник. Я останусь до вторника, чтобы проследить, как она устроится, но потом мне придется уехать на несколько недель. Возможно, я не смогу вернуться до Дня Всех Святых.[3]

Тэсс со звоном роняет свою ложку.

— Но это же больше месяца! А как же наш Овидий?[4]

Они с Отцом собирались вместе читать «Метаморфозы».[5] Эта книга запрещена Братством — слишком уж много в ней странных вещей и событий, — но у Отца есть собственный экземпляр.

Мое сердце сжимается. После смерти Мамы, когда стало очевидно, что сыновей уже не будет, Отец стал заниматься с Тэсс латынью и читать с ней свои любимые книги на этом мертвом языке. А Тэсс, словно голодный котенок, восторженно поглощает любые крохи знаний и любви, которые он между делом роняет во время этих уроков.

Отец смотрит на пустое место на стене:

— Мне жаль откладывать наши занятия.

То, что он говорит, — неправда. Маура права — на первом месте для Отца его книги и его бизнес. Во мне поднимается волна гнева. Неужели он не замечает, как обожает его Тэсс? Жаль, что он не видит, как тоскливо бродит она по дому после его отъездов. Мне приходится подбадривать ее бедное сердечко, развлекая сестренку уроками волшебства в саду и любительскими спектаклями. Эта миссия всегда достается мне.

— А гувернантка будет учить нас чему-нибудь интересному? — спрашивает Тэсс. — Или мы будем заниматься только всякими глупостями вроде французского и рисования?

Отец откашливается.

— Ну… я думаю, последнее. Ваше образование не будет включать ничего, что не было бы одобрено Братством. Я знаю, это не то, к чему вы привыкли, но юной леди следует владеть рисунком и французским, Тереза.

Тесс вздыхает и вертит в руках ложку. Она уже свободно говорит на французском, латыни и греческом, и Отец недавно обещал начать учить ее немецкому.

— Неужели вам не одиноко? — Маура идет к буфету и наливает Отцу из хрустального графина стаканчик портвейна. — Так далеко от дома, так долго?