Дар или проклятие

Были и в черте города несколько любимых Светланой парков. Сюда она порой приходила гулять с дочками.

Сегодня Светлана решила поехать в парк около монастыря. Он был не очень большой, хотя по городским меркам, пожалуй его можно было назвать большим. В парке было два пруда. Один поменьше. Другой побольше, в центральной части парка и буквально заполонён утками. Всегда они тут жили, или же собрались сейчас, потому что подходило время к отлёту на юг, сложно было сказать. Рядом с большим прудом, с одной из его сторон, была детская площадка. Там было довольно шумно даже в будний день. Над водой звуки разносятся особенно далеко, поэтому вдоль всего большого пруда казалось довольно шумно. А может потому, что это была центральная часть парка. Светлана прошла к меньшему пруду, здесь было значительно меньше людей и куда более уединённо. Ей хотелось посидеть в тишине, насколько вообще была возможна тишина днём в городе полном людей, машин, легкого метро, и даже прогулочных теплоходов на реке, русло которой было неподалёку.

Пруд был рядом со стеной монастыря. Прямо под стеной вдоль пруда шла дорожка. С противоположной стороны тоже была дорожка, вдоль неё довольно часто, наверное, через два-три метра друг от друга, стояли скамейки. На одну из них и села Светлана. Можно было побыть в одиночестве, подумать о чём-то своём сокровенном, или наоборот ни о чём не думать, а просто сидеть, любуясь на пруд, в котором отражалась стена монастыря, голубое небо с небольшими белыми облачками и деревья, посаженные вдоль берега пруда. Сам парк оставался за спиной, не было видно простора, казалось, что находишься в каком-то не таком уж и большом пространстве. Этот эффект усиливался из-за стены монастыря, что была напротив. Она находилась настолько близко, что казалась огромной, чтобы увидеть её верх надо было забрать голову. Зато в пруду отражались её резные зубцы по краю стены.

В этом году бабье лето запоздало, только началось. В город вернулась теплая солнечная погода. Казалось, что солнца сейчас даже больше, чем было летом. Возможно это казалось за счёт того, что оно отражалось в каждом жёлтом листочке, которыми сейчас были украшены почти все деревья. Идя по парку к пруду, Светлана удивилась, как по-разному раскрасила осень деревья. Вот стоит клён, почти весь в ярко-ярко жёлтой листве. Кажется, что он сам светится, как солнышко. А рядом клён почти голый. Зато трава под ним, которая ещё зелёная, вся усыпана жёлтыми листьями. Они особенно выделяются под солнечными лучами, кажется что от земли идёт свечение. Под деревцем рядом всё красным-красно. Подняв глаза, Светлана увидела, что это рябина. Её листья покраснели настолько, что стали, пожалуй, даже вишнёвыми. За ними совсем не видно ягод, они слились по цвету с листвой. На земле, где листья клёна и рябины пересекаются как будто богатый ковёр из золота и пурпура. Жёлтые листья клёна под солнцем и на фоне вишнёвых листьев рябины выглядят золотыми.

«По-настоящему красивое богатое сочетание», – отметила про себя Светлана.

Дорожки были усыпаны листьями, видимо, их не успевали убирать. Когда Светлана шла по парку к пруду, листья приятно шуршали под ногами, как будто шептали что-то, рассказывали какие-то тайны, которые успели подглядеть, пока были на дереве.

Неподалёку от скамейки, на которой устроилась Светлана, стоял дуб. Она обратила на него внимание, потому что у него были какие-то необыкновенно крупные листья, с её ладонь, если не больше. Ей всегда казалось, что листья дуба куда меньше, или просто она никогда так внимательно не приглядывалась к ним. Или это действительно был какой-то особый дуб. Он тоже был почти весь радостно жёлтый, за исключением одной нижней ветки, которая сейчас особенно выделялась на фоне остальных. Листья на ней были от жёлтого цвета, такого же, что и всё дерево, до ярко красных на самых выступающих местах. На всём остальном дереве не было красных листьев, либо их было так мало, что они были не заметны на общем жёлтом фоне. Глядя на эту ветку, складывалось ощущение, что кто-то градиентом расписал листья на ней. Одни, те, которые были ближе к другим веткам, были почти такие же жёлтые, их лишь едва коснулся оранжевый, совсем немного. Вроде бы и слегка, однако было заметно, что они отличаются от остальных листьев дерева. Другие, что были дальше по ветке, уже приобрели более сочный цвета, их, пожалуй, можно было назвать рыжими. Ещё чуть дальше этот рыжий становился ещё ярче, уже уходя в красноту, но ещё не полностью. На самых же выступающих местах листва была алой, казалось, что прямо-таки полыхала. Возможно именно поэтому ветка сразу обращала на себя внимание.