Дар исцеления

Его величество не просто понимал, он еще и усилия прилагал для осуществления именно такой ситуации, а потому…

Кто-то сейчас возразит – это не любовь. Нет огненных страстей, серенад под балконом, воплей о страдающем сердце и измученной печени, вздохов вслед любимой и пожирания глазами ее следов на песке. Да и песок этот поцеловать тоже не рвутся благоговейно, как и подол платья любимой.

И объяснить людям, что чувства у всех и проявляются по-разному, и зреют индивидуально, бывает непосильной задачей. Они просто не видят того, что не вписывается в их стандарты.

Нет комнаты, засыпанной алыми розами? Все это не любовь! Но ведь и шипов в пятках тоже нет. И кто знает, что дороже для человека – купленные, пусть даже за большие деньги, розы, в которые не вкладывается души, или поддержка в нужную минуту? Подставленное плечо, разделенное бремя…

Тут уж каждому свое. Но если человек готов променять чувства на красивые жесты, то чувств он и не стоит. Жестов ему за глаза хватит.

– Любит – это хорошо. Ты присядь, отдохни… Выпьешь со мной?

– Вишневый компот, ваше величество?

Эрик фыркнул от всей полудемонской души.

– Не угадал. Клубничный.

Эту картину не стоило показывать никому из придворных, да и по соседним королевствам рассказывать не стоило бы. Но маг и король от души хохотали, едва не грохнув графин с компотом. Нервы требовали своего. И объяснить присоединившемуся Алонсо, над чем они смеются, были просто не в силах.

Канцлер посмотрел, вздохнул и принялся разливать компот. Расплещут ведь… А долг хорошего канцлера – позаботиться о своем монархе. Ведь дохихикается, бедолага.

Да, у демонов тоже бывает икота. Диафрагма-то у них точно есть.

* * *

Когда я открыла глаза, за окном было темно.

Я лежала в большой комнате, на кровати под балдахином. На столике рядом горели свечи, а в кресле, в паре шагов от меня, сидел Рамон Моринар и читал книгу. То есть держал. За пару минут, потраченных на разглядывание окружающей обстановки, страницы не шелохнулись.

Я тихо кашлянула.

– Эм-м…

Сказанного оказалось достаточно. Книга полетела в сторону, а Рамон опустился на колени рядом со мной.

– Вета!

И столько было в этом слове!

Волновался. Переживал, нервничал, сидел рядом, хотя мог бы поручить это служанкам…

– Я жива?

Не очень умный вопрос, но, имея дело с некромантом, лучше узнать заранее, человек ты или уже зомби, к примеру. Марта ведь била в грудь. И судя по ее решимости, я сейчас должна уже гроб осваивать.

– Марта промахнулась. Ты получила серьезную рану, потеряла много крови, придется полежать пару недель в кровати, но жить будешь.

– Это хорошо. А шрам останется?

Рамон от души расхохотался:

– Нет. Специально поговорю с магами, но не должен.

– Спасибо.

Не то чтобы это было определяющим, но шрама не хотелось.

Рамон посерьезнел:

– Вета, почему Марта напала на тебя?

– Она узнала, что я убила Терри.

– Те… ее мужа?

– Да.

– Он напал первым.

– Для нее это не имело значения. И обидно. В другое время я бы смогла соврать, но после похорон, когда была вся на нервах, вся в расстройстве чувств… Подловили, как девчонку.

Рамон погладил меня по волосам.

– Главное, ты жива.

– А Марта?

– Нет.

Горевать я не стала. Поделом. Но…

– А Терри? Малыш?

– Он сейчас у Линетт. Его величество собирается сменить ребенку и имя, и род.

– Зачем?

– Потому что род известен храмовникам. А имя… Стоит ли малышу повторять судьбу его отца?

Не стоило. Определенно.

– И… что?

– Думаю, что я попрошу тебя признать моего бастарда. Ты ведь не согласишься расстаться с малышом, верно?

Я задумалась на пару минут. Рамон был полностью прав. Не соглашусь и в чужие руки его не отдам. Это маг жизни, и только я знаю, как его учить, чему, что развивать, на что обратить внимание… И не позволю сделать из него марионетку!

Бастард… Это бывает. Любой благородный нет-нет да и свильнет на сторону, иногда и с последствиями. А признавать их или нет… В свете такого не одобряют, но иногда, если бастард получается сильным магом или от этого будет какая-нибудь выгода, ребенка могут признать. Правда, жена становится посмешищем, но тут уж многое зависит от самой семьи. Кто будет смеяться над Палачом, я не представляла. Тут уж скорее мне посочувствуют.

– Спасибо!

– Я и больше бы сделал…

Рамон замялся, словно хотел что-то сказать, но не решался. Я протянула руку, нашарила его пальцы и крепко сжала. Муж сглотнул… и вдруг выдохнул:

– Вета… не оставляй меня, пожалуйста. Никогда.

Я настолько не ожидала услышать эти слова, что повернула голову и наткнулась, словно на факел, на горящий взгляд черных глаз. Так смотрят… Ох. Такие взгляды только в романах и встречаются. Когда ты – самое ценное для человека, выше неба и больше жизни.

Я едва не подавилась слюной.

– Рамон…

– Не надо, Вета. Не говори пока ничего. Оставь мне хотя бы надежду.

Это было несложно.

– Воды дать?

Пить тут же захотелось до ужаса, и я прикрыла глаза. Рамон, словно заправская сиделка, подхватил меня, поднес кубок и помог напиться, а потом опустил на подушки.

Глаза словно сами собой закрывались. Кровопотеря, да…

* * *