Дар юной княжны

Девушка поднесла ложку с бульоном ко рту Яна - тот послушно раздвинул губы, а не далее как вчера, чтобы дать ему воды, рот пришлось открывать силой... И губы у него красивые - так бы и поцеловала, - подбородок с ямочкой. Ой, файный хлопец! Почему же пани Юлия увидела это раньше, чем она, Беата?.. Лучше-то ему, лучше, а сможет ли ходить? Если нет, пани Юлия выбросит его вон, как надоевшую собачонку. К инвалидам у неё непроходящая брезгливость. Даже милостыню подает только прибранным да опрятным, тем, что своим видом глаз не оскорбляют.

Беата унесла поднос. Некоторое время Ян лежал один, а потом дверь открылась и вошел сутулый слуга, которого называли Иваном. Он откинул одеяло, присел на кровать и вдруг резко крутнул большой палец ноги Яна. Парень от боли вскрикнул и прошипел сквозь зубы:

- Ч-черт неумелый!

Иван расхохотался, ничуть не обидевшись.

- Вот так-так! Значит, ноги свои ты чувствуешь? А чего вчера Вальтеру жаловался? Из-за тебя в замке переполох: стоит ли тратить на будущего инвалида драгоценное панское внимание?

- Я не врал, я и вправду не чувствовал.

- Ничего, это бывает. Сейчас сделаю я тебе массаж: будет больно терпи. Не бойся, хуже не станет.

Ян вздрогнул от прикосновения его сильных цепких пальцев, но тут же устыдился своей боязни и только расслабился, как резкая волна боли нахлынула на него, заставив вскрикнуть и вцепиться зубами в подушку.

- Ну-ну, потерпи, будь мужчиной; как я и думал, у тебя от удара сместился позвонок и зажал нерв. Я вправил его... Придется тебе пока полежать. Контузия есть контузия - кто знает, каким боком может повернуться. Пока не разрешу, вставать не смей!

- А как же... по нужде, не Беату же просить.

- Темнота! По нужде. Возле кровати у тебя что висит?

- Веревка какая-то.

- Не веревка, а сонетка. Понадобится - дернешь, я приду, отнесу... Но учти, выздоровеешь - отработаешь!

- Как же я тебя, такого-то бугая, носить стану?

- Почему обязательно носить? Я тебе другую работу придумаю.

- Работы я не боюсь.

Ян посмотрел в насмешливые глаза слуги и вдруг подумал, что он какой-то ненастоящий. Как будто Иван не был слугой, а только им прикидывался.

- Чего это ты меня так разглядываешь? - удивился тот.

- Ты здесь служишь или родственник чей-то? - не отвечая на его вопрос, поинтересовался Ян.

- Служу. У пана Зигмунда камердинером.

- А что со мной возишься?

- Пани Юлия приказала. Пока отец в отъезде, она в замке командует... Тебе здесь нравится?

- Интересно.

Он помолчал и добавил:

- Будто в какую-то книжку попал - все невзаправду.

- Как это? - не понял Иван.

- Так. Все притворяются: Беата - как будто ей весело; пани Юлия - как будто она строгая, но добрая; пан Вальтер - как будто ему людей жалко...

- А я? - Иван прямо остолбенел от простодушного признания парня, судя по всему, попавшего в самую точку. - Вот уж не думал, что ты такой востроглазый! В замке всего второй день, лежишь, не вставая... А если я сейчас это все хозяйке расскажу? Думаешь, ей понравится? Станет она рядом с собой такого умника терпеть?!

- Не расскажешь! - уверенно сказал Ян.

- Интересно, почему?

- Потому, что ты их всех ненавидишь.

- Да-а, - только и мог сказать камердинер, выходя из комнаты в некоторой прострации. Вскоре, однако, Янек забыл о своем разговоре с Иваном, тем более выяснилось, что контузия не нанесла ему серьезного вреда. Хлопец быстро пошел на поправку; только когда он пытался подняться, ещё кружилась голова и слегка тошнило.

На пятый день его вынужденного лежания к вечеру заявился Иван и сообщил:

- Сегодня буду тебя купать.

Ян попытался идти сам, но Иван не выдержал его жалких попыток, схватил парня, кинул себе на плечо и понес.

Комната, в которую они пришли - ванная, как объяснил Иван, - поразила Яна своим великолепием. Вся она от пола до потолка была покрыта цветными изразцами. По сравнению с ними изразцы на печке хуторского богача Опанасенко, казавшиеся хлопцу прежде великолепными, выглядели бы убогими.

В огромную белоснежную ванну вода лилась из золотой пасти зверя, напоминавшего волкодава Серко, с которым сторожил сельское стадо коров пастух Василь. Кругом сверкали зеркала, хотя Ян не понимал, зачем в них глядеться голым людям?! Он крепко сжал зубы, чтобы рот от изумления не раскрылся сам собой - мать предупреждала, что это неприлично, - до чего только не додумаются богатые!

Беата при виде тощей, застывшей как изваяние фигуры Яна, прыснула, но тут же склонилась над ванной, проверяя температуру воды. Выходя, она стрельнула глазами в Ивана и прикусила губу. Иван тоже оглядел Яна: даже нижнее белье болталось на нем, как на огородном пугале.

- Раздевайся! - прикрикнул он. - Застеснялся, как красна девица!

Слуга помог парню забраться в ванну и, не давая опомниться, надавил на плечи так, что Ян с головой ушел под воду и даже хлебнул её от неожиданности. Он вынырнул с выпученными глазами и напустился на Ивана:

- Ты что, с перепою головой маешься? Я же утонуть мог!

- Небось откачали бы. Пани Юлия ещё не натешилась. Кто бы допустил, чтобы игрушка сломалась?