Дар юной княжны

Теперь он решил найти Юлию и положился на интуицию Беаты, что Юлия "где-то рядом". Он вызвал в памяти её лицо, и вскоре ноги сами понесли его вперед, судя по запаху, к кухне, где Янек действительно её увидел.

Юлия стояла у плиты и помешивала что-то в большой кастрюле. Кухарка, пожилая женщина с полным, раскрасневшимся лицом, быстрыми, точными движениями рубила капусту.

Увидев Яна, Юлия смутилась, точно он застал её за чем-то постыдным, бросила ложку и с независимым видом отошла от плиты.

— Чего тебе? — холодно осведомилась она.

— Вот, зашел спросить, не нужно ли помочь? — парень подчеркнуто смиренно опустил глаза. — Больной выздоровел и хочет отработать хозяевам за их доброту и ласку.

Юлия с подозрением посмотрела на него.

— Ой, хлопец, до чего ж ты с виду тихий да покорный!

Она ещё помнила его попытку заставить её поцеловать его. Она никак не могла объяснить причины своей покорности, воспринимала происшедшее с нею, как дурной сон, и оттого чувствовала себя не в своей тарелке.

— Мария, тебе помощь нужна? — подчеркнуто строго спросила она.

— Нужна, грех отказываться. И воды маловато, и дровишек не мешает подколоть. Вы же знаете, этот ленивый мальчишка Олесь, чуть что, удирает к своим голубям!

— Можешь поручать ему все, что нужно. Он уже вполне здоров. Настолько, что…

Ну, с чего она так раздражается! Не из-за поцелуя же. Дело не в нем, а в том, как он это сказал: поцелуй меня! Будто был её хозяином, будто имел право приказывать, а такого Юлия не смогла бы простить никому, тем более неведомому нищенке!

Ян не упустил ничего из тех чувств, которые вмиг отразились на её красивом лице. И сделал для себя лестный вывод: Юлия его не то, чтобы боится, но старается отойти на безопасное, с её точки зрения, расстояние. Он мысленно рассмеялся: куда ты денешься!

Юлия заметила усмешку в его черных глазах и опять начала злиться; она ушла в растерянности — неужели за его самоуверенностью что-то стоит?!

Кухарка оказалась доброй, хотя и глуповатой.

— Ты, хлопче, не журись, работа тебя не дюже утомит. Пока топориком помахай. Не шибко. Я-то маленько схитрила: не сказала Юлии, что недавно тут кривой Стась околачивался, я его и припрягла. Что ему-то, здоровущему, дровишек наколоть — одно развлечение, может, и хотел бы отказаться, да меня побаивается: я у Юлии кормилицей была, вот он и опасается, что могу ей пожалиться. Да и всяк знает, что сам пан Зигмунд меня уважает. Он ведь, как Юлия выросла, меня собрался было экономкой сделать; хозяйство вести, слугами командовать. Как человека верного. Куда там, отказалась! Сейчас у нас навроде экономки Миклош. Он и грамотный, и приказать, где надо, умеет, а мое место — у плиты. Устану — всегда могу отдохнуть, да и в помощь мне людей дают. Юличка частенько забегает, сам видел. Тебя застеснялась, ушла.

Эти слова кухарки несколько поколебали прежнее убеждение Яна в том, что Юлия зла и бессердечна, а потому не заслуживает снисхождения в обращении с ней. Может, он зря так строго судит ее? Между тем Мария продолжала:

— Пан Зигмунд, бывает, придет, на табурет у плиты сядет и молчит. А то разговаривает со мной, и будто сам с собой советуется. Я, говорит, кормилица, хочу от людей добиться, чтобы подчинялись мне беспрекословно, чтобы мое желание было для них законом. А они дерзят, спорят и даже воюют со мной. Народ у нас и вправду, я тебе скажу, неблагодарный, для них чего ни делай — все мало. Бог ведь так положил; хозяин — подчинись, все его указы выполняй!

Мария протянула Яну кухонную тряпку, и они вдвоем сняли тяжелую кастрюлю с огня.

— Говорят, вокруг замка мины расставлены, — прерывая её бесконечные славословия хозяевам, сказал как бы между прочим Ян.

— Точно так, расставлены, — живо откликнулась Мария и понизила голос: — Я думаю, оттого, что бывший владелец замка в этих краях появился.

— Разве его не расстреляли? — прикинулся незнающим Ян.

— Пан Зигмунд говорил — расстреляли. А только время спустя собрались труп хоронить, а он исчез. Пан Зигмунд считает, что недострелили, а я думаю, этот граф Головин в привидение обратился, за их родом такое водится. Юлия днями сказывала, будто по замку привидение рыцаря Ольгерда бродит. Только я думаю, это он — расстрелянный граф. Своего убийцу ищет.

— Значит, он думает, что убийца в замке живет?

— Кто знает, что он думает? Привидение — не живой человек.

— За что же его расстреляли?

Ян всерьез увлекся разговором с Марией, присел у кухонного стола, а та, довольная его неподдельным интересом, просто положила перед ним картошку и нож — мол, чисти! — и продолжала рассказывать: