Дар из глубины веков

Прошло несколько лет. Их жизнь так и протекала вместе: Изенбека и Миролюбова. И «дощек». Вытянутых из небытия. И к чему бы завела такая жизнь, и сколько бы они выпили вместе, никому не известно, если бы в 1934 году Юрий Петрович не встретил Жанну фон Диц, немку из дворянского рода, давным-давно переселившегося в Бельгию. И сразу акценты поменялись. Миролюбов влюбился. Ему было сорок два, Жанне – двадцать пять. Он представился девушке русским писателем и поэтом, переводчиком. Ветераном гражданской войны в России. Она и сама влюбилась в него. Ведь русских писателей в эмиграции в тот момент было немало! И русские писатели, чего греха таить, всегда внушали западу уважение, а по духовной высоте всегда были впереди планеты всей! Жанна по-русски говорить и читать не умела. Она так и не научится русскому языку! Но оттого Жанна еще больше уважала своего зрелого мужа, который с утра до ночи занимался литературным трудом. Правда, этот труд не приносил ему денег, ну так не все сразу! Надо ждать и верить! Верить и ждать. И Жанна, которую друзья и коллеги Юрия Петровича величали не иначе как «Галиной Францевной», и ждала, и верила. Надо сказать, ему повезло с женой. Так везло с женами только декабристам!

Одно ее расстраивало, что муж иногда приходил домой нетрезвым. И всегда после встреч с Изенбеком, которого Жанна уважала и побаивалась. Демоническая натура Изенбека, в противоположность открытой и доброй душе ее мужа, отпугивала молодую женщину. Изенбек чувствовал эту настороженность со стороны спутницы его друга и поставил Юрию Петровичу условие: ничего не рассказывать о «дощьках».

И Миролюбов терпел. Ведь ему надо было сочинять, что он делает у Изенбека так часто, а присутствовать при изучении табличек она не могла.

– Я не понимаю, к чему такая скрытность? – спросил однажды раздраженный обстоятельствами Юрий Петрович.

– Так надо, – ответил Изенбек.

– Но ведь она… Жанна… моя невеста?

Изенбек, в очередной раз наполняя стакан вином, кивнул:

– Я так и знал, что дело к этому идет.

Миролюбов хотел было сказать: «Я не хочу жить так, как живешь ты, мой друг! Один, как дикий зверь! Я хочу по-другому…»

Но проницательный и всевидящий Изенбек спросил сам:

– Счастья тебе захотелось? Простого человеческого счастья?

– Представь себе, Федор, – упрямо кивнул Миролюбов.

– Так запомни, надо выбирать: либо «дощьки», либо простое человеческое счастье. И то и другое вместе не выйдет!

– Отчего же?

– Да оттого же. Великий груз ты взял на свои плечи! – В тот день он вновь пил много. – И кроме беды тебе эти старые доски не принесут ничего! Ты ведь уже стал частью их! И тебе больше от них никуда не деться! Надо, надо было мне их сжечь к чертовой матери! Сжечь и забыть!..

Но в этот раз Миролюбову уже не стало так страшно за реликвии. Его работа медленно, но подходила к концу. Осталось на год трудов праведных, может быть, чуть больше. Этого плена, неволи, добровольного рабства в изенбековской мастерской! И все будет кончено.

В 1936 году Юрий Петрович Миролюбов и Жанна фон Диц поженились. Супруга взяла фамилию мужа. К тому времени Миролюбов защитился – получил докторскую степень по химии. Он писал стихи, но как поэта его не признавали. Книга о славянстве была все еще в работе, и выходило, что именно дощечки с письменами, половину которых Миролюбов хоть и записал, но разобрать не мог, были главным его капиталом в жизни.

С момента замужества Галина Францевна сказала:

– Я больше тебя к нему одного не пущу, так и знай. Я терпела, пока была твоей любовницей, но теперь все. Я не хочу, чтобы ты пил вместе с Федором Артуровичем. У него нет жены, нет семьи, вот пусть и делает, что хочет. А у тебя есть я.

И Юрий Петрович Миролюбов перестал выпивать. И полковнику Изенбеку, который все больше походил на тень, полному желчи, презрения и нелюбви ко всему, приходилось терпеть трезвого товарища. И пить одному. Он и сам понимал, что великий труд Юрием Миролюбовым сделан, «дощьки» почти переведены, и настаивать на прежнем образе жизни означает только одно – оттолкнуть товарища от себя.

И вот, спустя четыре года после свадьбы, уже в 1939 году, Юрий Петрович рассказал своей жене о «дощьках Изенбека», о своем титаническом труде.

Жанна поводила пальчиком по странным выписанным строкам, сказала «Мин херц» и… поцеловала своего трудолюбивого мужа. А что она могла еще сделать? Она и по-русски-то ничего не понимала, для нее кириллица была тьмой кромешной, каракулями, а тут… Иероглифы и те понятнее! Она и без этих загогулин уважала и любила своего мужа. Юрий Петрович тоже поцеловал жену: в глаза, губы и со всей душевной теплотой, какую только имел в сердце – а у него было ее много! – сказал: «Сердце мое, все будет хорошо».

Зря столько лет Изенбек опасался разглашения их тайны и не доверял Галине Францевне. Ей-то как раз он доверять мог!

В Брюсселе читал лекции по археологии Дмитрий Вергун, с которым Миролюбов познакомился еще в Праге и советовался, как лучше ему написать книгу о славянах. После лекции Миролюбов затащил Вергуна к себе и показал ему копии дощечек.