Дар Каиссы

- Так... взаимопат, говоришь? А теперь, чтобы мы с тобой взаимно пат получили и с ничьей разошлись, скажи-ка мне, друг Костя, зачем ты эти листовки придумал? - Как зачем? - удивился Костя.- Чтобы люди знали. А если бы я картину нарисовал в нескольких экземплярах и по воздуху пустил? Это тоже плохо? - Вот это мы сейчас и разберем. Выходит дело, устроил ты собственную воздушную газету с бесплатным распространением. Что ж, тебе подписных изданий мало? - Я боялся в журнал послать. Забракуют еще... - Ишь, ты! С гонором мы! Неудач боимся! Иван Тимофеевич подметил, как быстро меняется у мальчика выражение лица. Смущенный, тот поспешно складывал шахматы. - А я думал, вы решили. - Я и решил. Еще на скамейке в саду решил. Но не все. - Решили? Так чего же я вам показывал? Вы уже знали? - Знал, да не все. А чтобы узнать, и сказал, будто ничьей тут нет. Подзадорил тебя малость. В передней хлопнула входная дверь. В комнату с кошелкой в руке быстро вошла худощавая, начинающая седеть женщина с усталым лицом, но такими же живыми глазами, как у Кости. - Здравствуйте, гражданка Кулакова. Я ваш новый участковый уполномоченный. Зашел познакомиться. - Пожалуйста, садитесь, я сейчас...- и она засуетилась. - Ты что же, задачку эту сам сочинил? - обратился к Косте Иван Тимофеевич. - Сам,- признался Костя и встряхнул шевелюрой. - Постричься бы следовало.- заметил Гусаков. - Я уж твержу ему, твержу! Прямо не знаю, что делать. Мода какая-то дикая.... - Стариннейшая,- отозвался Гусаков.- В средние века так щеголяли. И в прошлом веке так носили... и в каменном тоже. А вот в армии не положено. Потому... гигиена... - Я голову часто мою! - вступил Костя.- А стричься сам буду. В парикмахерскую ни за что не пойду: там окромсают - уши потом торчать будут. - Вот ведь почему парикмахеры нынче простаивают,- вздохнул Иван Тимофеевич. - Ну вот я и освободилась, товарищ уполномоченный. Чем могу быть вам полезной? Я - Куликова Серафима Ивановна, учительница. Живем вдвоем с сыном. - А он в дымоход кирпичного завода лазает. Маме потом штаны, рубашку стирать... А вот ботинки самому бы надо очистить от глины. В передней два дня, поди, ждут. Костя стоял оторопелый, опустив голову. Серафима Ивановна прижала руки к подбородку и с укором смотрела на сына. - Я знала, что так кончится, что эти его выдумки... - Выдумка здесь есть, это верно.- согласился Гусаков. - Как вы узнали? - прошептал Костя. - Видишь ли. Костя, сидел я на скамеечке в парке и сразу две задачки решал: одну шахматную, а другую - откуда твои листки вылетели и как их ветром понесло? И тут дымком потянуло, понимаешь? - Из кирпичной трубы! - воскликнул Костя. - Вот именно.- подтвердил Иван Тимофеевич.- Иногда ветер дым к земле жмет, в том же самом месте, где листовку в парк занес. Листовки в воздух вчера вылетели. Завод эти дни не работал. Ветер в воскресенье был с той стороны. Листовки свободно могли через речку перелететь. - Ничего не понимаю,- призналась Серафима Ивановна. - Вы костюмчик ему чистили вчера? - Чистила. Как трубочист перемазался. - Еше бы. В дымоход ведь надо было забраться. - Зачем?! Зачем?! - в ужасе воскликнула Серафима Ивановна. - Трубы почему длинными делают? Чтобы тяга в них была. И даже когда завод стоит, в трубе тяга все равно есть. Особенно в ветренный день. За счет разности температур воздуха на вершине трубы и у ее основания. Это потому, что теплый столб воздуха, наполняющий трубу, легче такого же столба снаружи. И если теплый воздух наполнит трубу, то наружный его и вытолкнет вверх. Попросту - тяга. - Откуда вы все это знаете? - удивилась учительница, рассматривая пожилого милиционера. Иван Тимофеевич улыбнулся: - От отца знаю. В партизанах он был. Из этой же самой кирпичной трубы завода он листовки в город через речку по ветру пускал. Никак гитлеровцы но могли догадаться, откуда они летят. Эсэсовцы из себя выходили. Об этом потом писали. Вы могли прочитать. - Я не читал! - воскликнул Костя. - Значит, на выдумку ты мастак, друг Костя. Взаимопат ты отменный выдумал. И с использованием тяги знатно у тебя получилось. А если до тебя люди так делали, ты гордиться этим должен. Выходит, правильно выдумал! И не вздумай тужить, если этюд твой с предшественником окажется или с побочным решением. И еще я тебе скажу: от проигрышей в шахматы человек сильнее может стать. Закалять характер шахматами надо, вот что! "Характер состоит в энергичном стремлении к достижению целой, которые каждый себе указывает". Это Гёте сказал, великий поэт и знаток людей. - Сначала я думал, вы - шахматист, потом - что Шерлок Холмс, а вы, оказывается... - Ну что я! О тебе речь идет. Выдумка - великая вещь. Когда отец мой в Великую Отечественную из кирпичной трубы прокламации против фашистов запускал, его выдумка была отличной, потому что нужна была. А твоя выдумка вроде бы та же самая, а зачем, спрашивается? Чтобы слабость твою прикрыть? В шахматный журнал этюд свой послать не решаешься, ветру судьбу вверяешь пусть, мол, люди листовки поймают и шахматные задачки решают. Нет, брат. Если хочешь тягу использовать, то как-нибудь по-другому, чтобы людям польза была побольше. - Там в трубе тяга такая сильная, что вентилятор закрутится. - Вот это славно, сынок. Вентилятор - это уже машина! А машины людям служат. Так извините меня, граждане хорошие. Разрешите откланяться. Прощаясь в передней, Иван Тимофеевич спросил Костю: - Так сколько ты "листовок" через трубу запустил? - Сто семь штук. - А ответов кроме моего, значит, нет? - А мне больше и не надо! Спасибо вам. Большое спасибо! - Это за что же? Что не штрафую? - Нет, за тягу. - Ах, за тягу! Ну, давай, давай! Растите сыночка, Серафима Ивановна. Будьте здоровы. И капитан милиции Гусаков тяжелым шагом вышел из квартиры Куликовых, не подозревая, какой переворот совершил в юной душе. Серафима Ивановна, сама не зная почему, заплакала, по-матерински отгадав значение случившегося для судьбы сына.