Дар Каиссы (сборник)

1… Кg4+ 2. Крд5 Кf2! Морфи все-таки жертвует коня, рассчитывая на неотвратимый прорыв пешки с3! Прорыв действительно неотвратим, но… белые противопоставляют плану черных тонкий замысел. Они принимают жертву. Легко видеть, что отказ от нее ведет к проигрышу, например: 3. Кc3+ Креб 4. Кf1 d1=Ф, и черные легко выигрывают. Кстати, белые не могли на первом ходу сыграть 1. Кf1, черные ответили бы 1… Кg4+ 2. К: g4, и теперь 2… d1=К! Избегая вилки и нападая на беспомощную белую пешку b2, черные легко выигрывают окончание. Итак, на третьем ходу белые принимают жертву коня. 1… Кg4+ 2. Крд5 Кf2! 3. К: f2 c3. Теперь пешку не остановить. Но и не надо! 4. Кge4 c2 5. Кc3+ Крс4 6. Кfd1 c1=Ф – вот оно желанное материальное преимущество – ферзь с пешкой, тоже готовой стать ферзем, против двух коней! Однако кони могут тревожить черного короля: 7. Кe3+ Крd4 8. Кed1. надо вернуться, чтобы захлопнуть клетку, в которой оказался вновь рожденный ферзь.

Ясновидящая дама передала Дине Марковне по телефону, что Морфи пожал руку невидимому противнику в знак признания ничьей.

Я победоносно посмотрел на своих друзей-шахматистов, на прозаика и драматурга. Ну что?

Кстати, клетка, в которой мечется ферзь, довольно просторная – он безопасно может располагаться на четырех полях с1, с2 и а1, а2. Н не стоит ли черным пожертвовать своего незадачливого ферзя? Скажем, 8… Ф: b2, и теперь если белые возьмут ферзя конем – 9. К: b2, то 9… Кр: c3 с выигрышем. Но у белых есть лукавый промежуточный шах. 9. Кb5+ Крс4 и после 10. К: b2+ уже черным надо думать о ничьей.

И все же психологически очень трудно примириться с бесполезностью такого материального преимущества, как ферзь, имеющий по крайней мере четыре поля для маневра. Ведь с его помощью черный король в дуэли с белым всегда будет иметь запасный темп для оттеснения. Королю черных достаточно достигнуть полей f4 или f3. Тогда можно отдавать ферзя на d1 и прорываться королем на е2 с выигрышем. Неужели черным не выполнить такого плана? Пусть на пятом ходу же после шаха конем с с3 пойдет иначе: 5… Креб 6. Кfd1 Кре5 7. Крд4 крf6 8. Крf4 c1=Ф! 9. Крд4 Крдб 10. Крf4 Крh5! 11. Крд3 Крд5. Король оттеснен, желанное поле f4 близко! 12. Кe4+ Крf5 13. Кec3 Фa1 14. Кe3+ Крд5 15. Кed1 Крh5 16. Крh3 Крд5 17. Крд3 Фc1 18. Кe4+. Ничья!

Мы еще долго сидели в ЦДЛ, анализируя фантастическую партию из матча антимиров. В анализе деятельное участие принимал и главный редактор молодежного журнала. Он был человеком увлекающимся. С высоты своего огромного роста он с присущей ему неуемной энергией набросился на меня с требованием написать популярную статью о проведенном «эксперименте». Он любил «научные сенсации», а меня считал мастером по таким делам.

И на этот раз я, может быть, рискнул бы на выступление в печати, если бы не то, что последовало за памятным вечером. Посмотрев на экране вымышленную ситуацию на вымышленной планете, кинозрители расходились, не подозревая, что рядом за дверью произошло поистине фантастическое событие, но дальнейшее было еще фантастичнее…

Михаил Михайлович вызвал меня телеграммой в аэропорт, куда прилетал из командировки. Мы были с ним в очень хороших отношениях, но встречать его на вокзале мне пока не приходилось. Я понял, что у него были на то веские основания.

Самолет «Панамерикэн» шел на посадку.

Мне удалось прорваться на летное поле вместе с почитателями наших спортсменов, удачно выступивших за рубежом.

Дальше все было как в одном из популярных фильмов. По трапу вереницей спускались молодые, дышащие здоровьем парни, на лету подхватывая брошенные им букеты цветов.

Михаил Михайлович, подлинный герой фантастической эпопеи, сошел никем не замеченный, одним из последних. Мы обменялись с ним рукопожатиями.

– Но какова позиционная ничья? – сразу начал Поддьяков. – Два коня против ферзя с пешкой! Каково!

Я недоуменно уставился на него. Откуда он знает? Я не сообщал ему текста сыгранной с Морфи партии.

– Гроссмейстер, – профессор назвал одно из самых громких шахматных имен, – в восторге от выдумки своего противника. Она поистине достойна Морфи.

– Как так Морфи? – запротестовал я. – Морфи играл черными, а позиционную ничью сделали белые.

Михаил Иванович улыбнулся.

– Это у вас тут Морфи играл черными, а там, за океаном, Морфи играл БЕЛЫМИ. Черными согласился играть первый гроссмейстер Запада.

– Он поверил в ясновидение?

– Там многие этому верят. А вот как у вас тут поверили? – И он с улыбкой развел руками.

Я чувствовал себя уничтоженным:

– Значит, гроссмейстеры играли не с Морфи, а между собой? – упавшим голосом спросил я.

– Конечно. Иначе партии бы не было! Ведь мы же договорились сделать вклад в шахматную науку.

– Как же передавались ходы? А клерк из Нью-Орлеана?

– Банковский служащий нам много помог. Вы, конечно, помните о знаменитых опытах с подводными лодками? На борту их находилось перципиенты, угадывавшие карты, которые предъявляли им на берегу «индукторы», находящиеся за тысячами километров.

– Да, я слышал, но не придавал значения.