Дар Калиостро. Повести и рассказы

Все замерли, повернувшись на звуки музыки: поджарый сиделец в лыжной шапочке суетливо пытался откинуть крышку своего ожившего мобильника. Наконец, он поднес трубку к уху и через секунду изумленно вскинул брови:

– Хохлачева!

– Кто? – спросил капитан.

– Не знаю…

Хохлачев, поразмыслив, осторожно взял протянутый ему телефон.

– Слушаю…

Дальнейшее не повергло в шок только Смагина, поскольку при аналогичном действе он однажды уже присутствовал. Хохлачев, в отличие от Насильникова, сплясавшего матросский танец «Яблочко», проникновенно исполнил романс "Утро туманное". Закончив пение, капитан окинул всех грустным, со слезой взглядом и негромко произнес:

– Чибисов, выпускай всех…

За дверями отделения Смагин и Оля столкнулись нос к носу.

– Алеша! И ты здесь был?

– Был.

– Что все это значит?

– Ты имеешь в виду закон, который мы с тобой нарушили, или тенора Хохлачева?

– Конечно, певуна этого… Честно говоря, никак не могу в себя придти. Это что? Мгновенное помешательство? И кто ему позвонил? Леша, ты понимаешь хоть что-нибудь?!

– Конечно. Это, Олечка, обыкновенная чертовщина. В условиях идиотизма нашей жизни… Тебя-то как загребли? Ты, вроде, всегда с охраной…

– Да на минутку выскочила из машины… в аптеку… ну, в общем, понимаешь… Не с охраной же за этим идти. А аптека оказалась закрыта. Другая – за углом, метрах в пятидесяти. Вот по пути туда меня и схватили. Слушай, какой урод этот закон придумал?

Смагин виновато потупился:

– Его, думаю, не сегодня – завтра отменят.

Они почти дошли до улицы, когда в воротах появилась знакомая Смагину "канарейка".

– Леша, смотри! – схватила его за рукав Ольга.

В набитой битком машине распластанный лицом по стеклу ехал… Свистунов. Взгляд его был пуст, как у рыбы. Судя по всему, банкир находился в прострации.

– А этого какими судьбами? – удивился Смагин. – Наверно, по розыску задержали.

Оля хмыкнула:

– Кажется, я догадываюсь, почему он здесь. У Свистунова офис недалеко от прокуратуры, на той же улице. Вот его и сцапали, когда он на допрос шел… Придурки…Наверняка кричал им, что в прокуратуру идет!

Оля помолчала.

– Знаешь, дела у Свистунова совсем неважные.

Этот новый Генеральный прокурор серьезно за него взялся. Да и вообще за всех нас. Так ты скоро без заказов останешься… Стой!

Они миновали уже ворота, перед ними была улица.

– Стоять-то по закону можно?

– Думаю, да, – ответил Смагин.

– А как надо идти? По часовой стрелке или против?

– Зачем же тебе идти? Вызови машину с охраной.

– Спасибо, надоумил… Я с этими козлами свой мобильник потеряла, а там все телефоны. Как ты догадываешься, наизусть я не помню ни одного номера.

– Ладно. Не переживай. А направление движения мы определим…

Смагин хотел сказать "по прохожим", но осекся: прохожие отсутствовали. Ездили только автомобили – в соответствии с правилами, которые, к счастью, остались прежними.

– Народ! – крикнул Смагин следовавшим сзади подельникам. – Как ходить-то надо? По часовой или против?

Мнения разделились.

– Тогда, Ольга Викторовна, ловим тачку – и вперед! – подытожил Смагин.

В машине она неожиданно разрыдалась. Горько, безутешно.

– Прости, Алеша, – немного успокоясь, сказала Ольга. – Это все нервы.

Она отвернулась и долго смотрела в окно.

– Знаешь, я чувствую, что мне придется из страны уехать. И дело даже не в этом дель Рондо. Что-то там, на самом верху, сдвинулось, повернулось против нас, таких, как я…

– А разве это несправедливо? И разве…

– Молчи, я все понимаю. Нас не за что жалеть. Тем более, что нищета никому из нас не грозит. Но не хочу я жить в Италии. Я здесь, дома хочу жить…

Она снова отвернулась к окну, притихла.

– Оля, – осторожно позвал ее Смагин, – я тебе может быть, смогу помочь.

– Ты? – она грустно улыбнулась. – Ну что ты говоришь?

– Я ведь не только с олигархами знаком… В общем, это не твоя забота…

– Леша, Леша, – покачала она головой. – Добрая ты душа! Только я тертая, битая жизнью баба и в чудеса не верю.

– Напрасно, – возразил Смагин. – Чудеса иногда случаются…

XII

Сна не было ни в одном глазу. Боязнь не услышать будильник и проспать встречу с Лерой сменилась другой напастью: память начала назойливо высвечивать картины сегодняшнего дня. В отчаянии Смагин открыл глаза. "А что, собственно, случится, если я сейчас не засну? – задался он вопросом. – Народ, конечно, жаль, но он особенно и не ропщет. Наверно, уже приспосабливается, обживается в новых условиях…И не ведает страна, какое счастье на нее скоро свалится. А произойдет это немного раньше или позже, существенного значения не имеет". Подумав так, Смагин сразу заснул.

Как он того и желал, первым возник глава парламента Ляпунов. По обыкновению спикер выглядел так, будто только что нечаянно убил человека. Чтобы убедиться во вменяемости Ляпунова (а то ведь еще что-нибудь натворит), Смагин провел рукой перед его лицом. Тот адекватно проследовал за рукой взглядом.