Дар Калиостро. Повести и рассказы

После смерти деда (бабушка умерла двумя годами раньше) начался раздел наследства. Поскольку завещания академик не оставил (как поговаривали родственники, нарочно), процесс проходил крайне тяжело. Переругавшись вдрызг (не этого ли хотел старик?), четверо детей академика все же договорились: наследство распродать, а вырученные деньги поделить.

В результате, Смагин стал обладателем кооперативной квартиры и портрета ткачихи – стахановки Ульяны Кавардак кисти академика.

К тому времени Смагин уже закончил Строгановку. Идя по стопам деда, он делал замечательные успехи.

Будущее манило, как восход солнца. Работы было через край. В числе заказов появился даже портрет руководителя профсоюзов страны.

Вот на этом-то подъеме Смагин и встретил красавицу Жанну. Она ослепила его! Недолго думая, Смагин предложил выйти за него замуж. Жанна, посоветовавшись с мамой, Риммой Викторовной, согласилась. И приготовила ошейник.

Так уж в семье у них было заведено: держать своих мужчин в ошейниках. Хватило бы и короткого взгляда на мужей старших сестер Жанны, чтобы убедиться в этом. Но влюбленного Смагина будущие родственники интересовали мало.

Между тем, оба зятя имели совершенно затравленный вид и явно себе не принадлежали. Каждый шаг несчастных контролировался, а чтобы жизнь не казалась совсем безрадостной, им позволялось, например, от души поработать на тещиной даче или навестить со всем семейством древнюю тетю Киру и отведать ее окаменевших сливочных помадок. Роковым для бедолаг являлось то, что сестрицы были на редкость хороши собой.

Впрочем, существуют красота и красивость. Кому как не художнику это знать, и со временем Смагин понял, что станет первым, "поднявшим бунт на корабле".

Хотя нет, вторым. Первым все-таки был супруг Риммы Викторовны, который лет пятнадцать тому назад поступил радикально – умер.

Когда Смагин объявил Жанне о намерении развестись, Римма Викторовна поселилась у них дома. Охотницы не хотели выпускать добычу: Смагин был обеспечен, перспективен и совершенно по-житейски неопытен, иначе не стал бы он сразу после свадьбы прописывать Жанну у себя.

Смагин съехал жить к родителям (те все еще находились за границей), но теща не оставляла его в покое.

– Вы, Алексей, ведете себя как подлец! – кричала Римма Викторовна в телефонную трубку. – Учтите, ни на развод, ни на размен квартиры мы не согласны! Или вы думаете, что я постесняюсь обратиться в ваш профком?

Смагин так не думал, да только профкомы вскоре ушли в темные воды истории.

Тогда-то факт написания Смагиным портрета руководителя профсоюзов страны представился многим в совершенно ином свете. Вспомнили, кстати, и деда-академика, известного придворного художника. Демократическая общественность отвернулась от Смагина. Заказы кончились. Пришло время нужды.

Разумеется, жене и теще Смагин сразу же сделался неинтересен, и они, согласившись на размен его квартиры, отпустили «счастливца» на свободу.

Так и оказался Смагин в коммуналке, а говоря вообще – "у разбитого корыта".

В дальнейшей жизни он побывал: продавцом на вещевом рынке, закупщиком продуктов в ресторане, помощником бухгалтера, кладовщиком в супермаркете и т. п. Но ни к этим, ни к другим занятиям он так и не обнаружил призвания – как и великое множество инженеров, учителей, актеров, учёных, выброшенных из любимой профессии Великим переустройством общества.

Полгода назад Смагину повезло: его приняли художником на комбинат художественных изделий.

Смагин был счастлив. Прикасаясь к краскам, он чувствовал, как поправляется, теплеет душа, как входит в него желание снова писать, по-настоящему – сердцем.

Правда, выполняемая им работа творческого подъема не требовала: Смагин тиражировал портреты Президента, а потому встречу с вдохновением откладывал на вечер. Дома его ждал натянутый холст…

К сожалению, вечером ничего не происходило.

И так – день за днем. То ли текучка заела: погряз в подробностях лица Президента, то ли не обрел необходимого внутреннего покоя: последний его роман – с Зоей, экскурсоводом из Центрального Дома художника – оказался нервным, изматывающим, то ли по другой причине, но вдохновение все не приходило…

Кстати, несколько дней назад случился окончательные разрыв с Зоей, и хотя Смагин был к нему готов, все – равно щемило сердце.

А вот к закрытию комбината он готов не был. Новые хозяева приобрели комбинат у старых за долги и, как водится, решили его перепрофилировать, то есть свернуть производство. В это не верилось до последнего дня.

Но вот он наступил, последний день. Сегодня Смагин получил расчет.

Значит, нужно было начинать все сначала.

V

Смагин почувствовал, что необыкновенно устал. Глаза закрылись сами собой, и он замер в кресле, погружаясь в предсонную путаницу мыслей. Еще чуть-чуть и Смагин не услышал бы стука в дверь.

– Войдите, – выплыл он из дремы.

На пороге стоял Нигелла и улыбался. Однако, разглядев Смагина, потух.

– Кто это тебя?

– Да так… Мир не без добрых людей…

– Это точно… Тут у меня гости собрались. На новоселье. Присоединяйся по-соседски.

– Куда ж я такой пойду? – потрогал Смагин разбитую губу.