Дар кариатид

Ни весны, ни яблонь. Ночь, зима, война.

На улице кто-то гортанно засмеялся, и в окно полетел зажженный факел.

— Изверги! — бессильно погрозил кулаком Иван Кузьмич. — Креста на вас нет!

Из дыма взметнулся рыжий Васькин хвост.

— Скорее, на улицу! — открыла дверь Катерина.

Пламя поднялось по стене к соломенной крыше.

Одеваясь на ходу, дети высыпали на улицу. Следом выбежали Иван Кузьмич и Катерина.

Вся деревня была уже в огне и дыму. Соломенные крыши полыхали повсюду.

Люди метались от дома к дому.

В воздухе сновали снаряды и пули.

— Бежим в овощехранилище! — Катерина взяла за руки замешкавшихся дочерей.

Нина с тревогой оглянулась: брат потерялся где-то в дыму.

— А где же Толик? — остановилась она.

— Быстрее, быстрее, Нина, — потянул ее за руку к единственному сохранившемуся поблизости убежищу Иван Кузьмич.

В овощехранилище собралась уже почти вся деревня.

Брата Нина увидела сразу. Он стоял у самого входа с Грушиным Ванечкой.

Чуть подальше оказались притиснутыми к стене Груша и соседка Татьяна с Коленькой.

— Ниночка! Куда же ты пропала? — позвала сестра Захара. — Мы уже не знали, что и думать. Дом-то ваш на воздух взлетел.

Коленька плакал на руках у матери, и она напрасно качала его, пытаясь успокоить.

— А где же дядя Захар? — Нина заметила, что брата Татьяны нет в овощехранилище.

Татьяна вздохнула и нахмурилась:

— В погребе остался. «Не пойду», — говорит, и все. Что с ним сделаешь?

В овощехранилище пахло поздней осенью — запах земли смешивался с запахом свеклы, моркови, картошки, которыми были завалены обе стороны от прохода.

У маленькой узкой двери остался пулеметчик, чтобы немцы не вошли в овощехранилище.

— Когда можно будет выходить, я скажу, — предупредил он и прикрыл за собой дверцу.

Время тянулось нестерпимо медленно.

Люди ждали. Плакали дети, причитали старики. Кто-то, осторожно пробивая себе дорогу руками, пробирался на улицу выйти по малой нужде.

Вскоре дверь снова отворилась. Дохнуло морозным ветром.

— Ребята! — прокричал, срываясь на крик, вернувшийся с улицы мужик. — Пулеметчик наш убит! Деревню снова заняли немцы!

Ропот и проклятья наполнили овощехранилище. Громче, беспокойнее заплакали дети.

К запаху земли и сырых овощей теперь примешивался запах дыма.

— Тише! — приказал кто-то.

В наступившем молчании стало слышно, как потрескивает навес над овощехранилищем — солома вперемешку с землей.

— Горим, братцы! — чей-то крик послужил сигналом.

Напирая друг на друга, люди двинулись к выходу.

— Осторожно, не раздавите детей! — пытался образумить толпу женский голос, но его тут же заглушили визг, крики и плач.

— Выходите по одному! — услышала Нина надо всей этой суматохой неожиданно отчетливый и твердый голос брата. — Вы же передавите друг друга.

Неожиданно голос подростка заставил образумиться и взрослых.

Продвигаясь ближе к выходу, Нина увидела, как Толик и Грушин Ваня выдергивают на улицу, как редьку, задыхающихся в дыму людей.

Почувствовала, как едкое, противное проникает в лёгкие.

Нина закашлялась, протянула вперед обе руки и тут же оказалась лежащей на снегу.

Крыша полыхала над овощехранилищем зловещей короной.

На краю оврага рушился в огне дом учительницы. Кровавое солнце войны медленно вставало над деревней, ярко освещённой пожарами.

Пули, снаряды свистели вокруг. Выла вьюга.

Кубарем люди скатывались по снегу под гору.

— Бежим, Нина! — услышала девочка за спиной голос соседки Татьяны и почувствовала, как скользит вниз вместе со всеми.

Коленька уже не плакал на руках у матери. Только смотрел на происходящее большими испуганными глазами.

— Скорее в погреб!

Бомбежкой разнесло и дом Татьяны.

Женщина побежала к родным развалинам и юркнула в отверстие среди обломков.

Нина последовала за ней. Помогла спустить вниз Коленьку.

В погребе уже жался к стене Захар.

— Люди в черном уйдут, уйдут, — повторял он снова и снова.

— Уйдут, — всхлипнула Нина, обняла Захара.

— Ты только плыви, только не бойся. Огонь сильнее ночи. Я приду за тобой и поймаю их в мышеловки…

Нина уснула под шепот Захара, а когда открыла глаза, в погреб робко заглядывало зимнее солнце.

Татьяна испуганно смотрела на Нину. Коленька посапывал во сне на руках матери.

По измученному виду Татьяны, Нина поняла, что женщина не сомкнула глаз всю ночь.

— Пошли! — тихо прошептала она и толкнула в бок Захара.

— Я не пойду наверх! Там люди в черном! — испугался он, поняв, что сестра хочет заставить его выбраться из погреба.

— Хорошо, побудь пока здесь! — согласилась она. — Мы посмотрим, что там наверху, и потом придем за тобой.

— Нет! — ухватил ее за край одежды Захар.

Татьяна оттолкнула брата и полезла вслед за Ниной вверх по деревянной лестнице.

Снежинки поблескивали в лучах утреннего солнца и мягко опускались на черный снежный пласт, белели, как вызов…

В воздухе пахло гарью, где-то вдали морозный воздух пронзали выстрелы.

Совсем рядом послышалась немецкая речь.

Нина обернулась.

Сзади стоял немец с автоматом, направленным дулом на нее.

— Geht, geht, — приказал он идти за собой.

Глава 23 Schneller!