Дар любви

Несомненно, Бриджит разгадала причину своего нового назначения. И хотя ей льстило положение камеристки жены маркиза, она расстроилась, что ее не будет там, где она сможет видеться с Грэгором. Евгения же не сомневалась, что теперь служанка сама попытается расставить сети на художника.

Грэгор покидал Бакбери последним, поскольку ему требовалась еще неделя, чтобы закончить работу над портретом Евгении, который он так и не успел дописать из-за того, что свадьба была перенесена. Маркиз удовлетворил просьбу художника, но предупредил, чтобы по их с Евгенией возвращении от художника не осталось ни слуху ни духу.

Грэгор насмешливо поклонился и пообещал, что уедет задолго до их приезда.

«Моя утраченная любовь», — подумала Евгения, и у нее перехватило горло, но она заставила себя встряхнуться.

«Ты теперь замужняя женщина. И должна запретить себе думать об иной любви!»

Когда над темной водой озера Колдермер показалась луна, они уже подъезжали к отелю.

Карета проехала через большие железные ворота и быстро покатилась по темной аллее, обсаженной вязами. Сердце Евгении забилось быстрее. Она прижала руку к груди и стала глубоко дышать.

— Миледи? — озабоченно спросил маркиз.

Евгения покачала головой.

— Со мной все в порядке, милорд.

Когда карета остановилась и лакей опустил ступеньки, маркиз заботливо помог Евгении выйти.

Отель был роскошный, но небольшой. Багаж отнесли в их апартаменты на втором этаже. Бриджит проводили дальше по коридору, устланному мягкими коврами, в комнату, предназначенную для камеристки. Маркиз и Евгения остались в спальне одни.

Евгения уставилась на кровать под богатым балдахином, которая занимала большую часть комнаты. Она едва не потеряла сознание, когда представила, что должно вскоре произойти. Маркиз заметил это и осторожно привлек ее к себе.

— Не нужно ничего бояться, — сказал он с нежностью в голосе, которой она уже давно не слышала. — Я... никогда не сделаю тебе больно, моя дорогая.

— Но вы... причиняли мне боль раньше, — напомнила Евгения, опуская глаза.

— Мне неприятно вспоминать об этом. Я был сам не свой от охватывающего меня страха.

— Страха, милорд?

— Что это счастье никогда не будет моим. Но пойдем. Ты устала и наверняка проголодалась. Я не такой... жестокий... чтобы ставить свое удовольствие выше твоего благополучия! Я оставлю тебя, чтобы ты переоделась к ужину.

Евгения была благодарна за тот слабый огонек сочувствия в глазах маркиза, который она заметила прежде, чем он низко поклонился и вышел.

Однако, оставшись одна, она тут же пришла в отчаяние. Сделав над собой усилие, она позвонила Бриджит, чтобы та помогла ей переодеться к ужину.

Хотя сегодня Евгения не могла нормально позавтракать и отказалась перекусить во время длительного путешествия, за ужином она едва прикоснулась к стоявшему перед ней лососю. Только по настоянию маркиза она заставила себя съесть несколько кусочков, чтобы успокоить его.

Он нежно подразнивал ее, спрашивая, та ли это девушка, которая с удовольствием порхала от одного блюда к другому, когда они впервые встретились на званом ужине у леди Грэнтон. Евгения удивилась тому, что узнает в этом человеке прежнего маркиза.

Она почувствовала его тайную надежду — теперь, когда он наконец заполучил ее, увез подальше от Грэгора, он надеется, что устранил препятствия для того, чтобы завоевать ее расположение.

Евгения поежилась, ей стало неуютно от этой мысли. Поэтому она стала расспрашивать маркиза о его прежней жизни. В конечном итоге она затронула вопрос о графине, за которой много лет назад он последовал во Францию.

Маркиз, приняв ее интерес за свойственное женам желание разузнать секреты мужей о прошлых романтических похождениях, улыбнулся. Вертя в руке бокал с вином, он неспешно и спокойно ответил:

— Я уже объяснял причину моего отъезда во Францию и последующей жизни там. Я не хотел, чтобы дети, оставшиеся под моей опекой, были оторваны от родной земли после того, как столь внезапно осиротели. Но я действительно увлекся графиней, хотя при более близком знакомстве она оказалась совсем не той женщиной, какой я ее представлял.

— Вот как! — Евгения рассеянно нащупала салфетку и стала нервно вертеть ее в руках, то сворачивая, то расправляя.

— Евгения, — мягко объяснял маркиз, — мужчина моего возраста, как правило, имеет опыт отношений со многими женщинами, которые привлекали его в той или иной степени. Но мое сердце всегда было свободным — до тех пор, пока я снова не увидел тебя. Может, я всегда был подсознательно влюблен в ту маленькую девочку, которая кружилась для меня в своем новом платьице на рождественском приеме в Бакбери много лет назад!

Евгении хотелось ответить ему подобным же образом — припомнить что-нибудь столь же задушевное, но она была будто парализована. Отложив салфетку, она отодвинула от себя тарелку.

— Я... я больше ничего не могу есть... милорд.

Маркиз молча опустил глаза, затем отодвинул свой стул.

— День был долгим, — произнес он. — Идем отдыхать.