Дар Менестреля

В большой комнате в глубоком подземелье заброшенной башни, возвышавшейся почти на самом берегу Иглинга невдалеке от причалов Ирнара, сидело двое далеко немолодых людей в плащах с капюшонами. Рослого и лысого неопытный наблюдатель мог бы принять за монаха илинита, по его черному плащу и аскетическому лицу в окружении благородной седины на висках. Второй не походил на монахов ни бордовым цветом своего плаща, ни жестоким, злобным лицом, ни таким же голосом:

— Говорю же тебе, они если не здесь, то скоро здесь будут. Мы их спугнули в Кельде от южного направления, и они пустились вниз по реке.

— Как ты был, Егард, бестолочью еще в Гланте, так и остался. Ничего тебе поручить нельзя! Столько попыток и никакого результата… — голос лысого также не отличался добротой, и если бы не сквозящее в каждом слове раздражение, был бы жестким и холодным.

— Не я один, между прочим, — огрызнулся Егард, — С Кельда твой любимчик их тоже догнал. И тоже без толку. Только с бабами и умеет обращаться.

— Зато он с монахом справился. А насчет баб… Чего?

— Да он с собой ту шлюху из Джемпира потащил, которая у нас в связных со Жрицей была.

— А-а-а, ну, пусть мальчик развлекается. Ты ему кажется завидуешь?

— Ты же меня знаешь!

— Вот именно, знаю. Ты все это время не бабой, а убийствами развлекался, тебе кто хоть слово сказал?

— Вроде бы наш орден не считает это грехом? — язвительно усмехнулся бордовый.

— Не считает, верно. Ни то, ни другое. Только не думай, что я твои развлечения за дело приму, ты за ними, между прочим, упустил менестреля. А он ведь на тебе был. Так что это ты, а не Йолан, не справился. И если уж о вкусах судить, то у него он куда разумнее.

— Это чем же?

— Тем, что мы не придурки с архипелага, и не развращенные вельможи, и не сдуревшая чернь. Убийство не цель, а средство. Если в каком-нибудь портовом городе под нашим присмотром жертвоприношения устраивают, так для этого быдла большее и недоступно. Пусть и дальше этим занимаются. А нам в игрушки играть нечего, дело делать надо. Убийством мы приобретаем одного человека — убийцу, и теряем другого — убитого. Потеря, конечно, невелика, но толку тоже немного. Мы в одном публичном доме за день соберем больше душ, чем убийством за год. Так что, не чванься трупами. Лучше сделай дело, и играйся сколько влезет, коль охота. Вон у Йолана за это время — один труп, зато тот, который нужно.

— Ну, это еще вопрос, — усмехнулся Егард.

— В смысле?

— Йолан таскает за собой какого-то серого, как две капли воды, похожего на того монаха. Так что… а был ли тот, который нужно, Вейерг?

Лысый задумался, подперев щеку рукой, и казалось перестал замечать все вокруг. После некоторой паузы Егард окликнул его:

— Вейерг! Ты, понял? Предал нас похоже твой любимчик!

— Уймись, дурак! Ты сам не представляешь, как это было бы хорошо для нас! Так говоришь, как две капли?

— Точь в точь. И ни с кем не говорит. Да и я его никогда до этого не видал. А чем это хорошо-то?

Вейерг вздохнул, посмотрел на собеседника, как смотрят только на стариков или детей, задающих глупые вопросы, и ответил:

— В монахе тоже та сила изначальная есть. Но пока он у илинитов был, нам его не заполучить было, поэтому и выход был один — убить. Если не наше, так пусть совсем исчезнет, а то слишком опасно. А теперь он с Йоланом идет и нашего изображает! И если его поставить в положение, когда ему придется убить, или предать, или… Пусть он к нам и не примкнет, но какой-то кусочек изначальной мелодии исказится. А значит и опасности для нас в нем не будет. А там, кто знает… Нет, мальчик оказался выше всяческих похвал! Привести к нам живьем! Да я об этом и не мечтал! Только бы это было так…

— А то что Йолан к белым переметнулся тебя не волнует? — издевательски спросил Егард.

— Дурак ты, он же всеми благами Ордена пользуется. Зря я его что ли учил? Да и какой он белый, коль с этой девкой спит? С ведьмой между прочим.

— А если он на ней по всем правилам женится?

Вновь последовал усталый вздох, как бы говорящий «Что за идиот!», и лысый ответил:

— Тем лучше, Егард, тем лучше. Что ведьму потеряем, так черт с ней. Я любую шлюху в порту за две недели всему тому же научу. А он тогда ради нее и убьет, и предаст, и что угодно сделает. Или ее предаст, что то же самое. Так что, наш он, наш, никуда не денется.

— А если он на твое место метит?

— Конечно, метит. Ты что ли не метишь? Я ж говорю, толковый мальчик.

* * *

— Проклятая пыль! — закашлялся Онтеро, — Даром, что река рядом, а все равно дышать нечем!

— Потерпи, — дружески попытался поддержать его Дастин, — В конце концов, пыль — не самое страшное на свете. Вон из каких передряг уже выпутались, что же от пыли страдать будем?

— И то верно, но все-таки это тяжеловато…