Дар Митры

- А разве нет? Мне говорили, что там много славных воинов... рыцарей, как их называют. - Он не собирался информировать Фарала, что при штурме Венариума снял головы с пары этих воинов, а может, и с большего числа.

Аквилонец покачал головой, и его светлые, оттенка зрелой пшеницы волосы рассыпались по плечам.

- Все правильно, в Аквилонии много хороших воинов и много учителей фехтования, особенно в столице, в Тарантии... есть там и конные рыцари, и знаменитые стрелки из Боссома, чьи луки бьют на четыреста шагов... Только я, Конан, не солдат, не рыцарь и вообще не воин, и учиться мне довелось не в Аквилонии.

- Ты - не воин?! - юный киммериец был поражен. - Странно слышать такое от человека, уложившего недавно шестерых! Ну, если не воин, так кто же?

Попутчик задал ему уже немало вопросов, и Конан полагал, что наступила его очередь. Фарал, казалось, не имел возражений и, улыбнувшись, признался:

- Я не воин, друг мой; я - боец.

- А разве есть разница?

- Конечно! Подумай сам: воин воюет, и он - рыцарь ли, простой солдат - обязан подчиняться командирам. Обязан, понимаешь? А это значит, что ему приходится не только защищаться, но и нападать, атаковать, рубить и колоть кого прикажут, ибо это обычное дело на войне.

- А боец?

- Боец, само собой, бьется. Может воевать, а может заниматься совсем другим делом... скажем, наняться в охранники или показывать свое искусство народу на базарной площади. В отличие от воина, боец свободен, Конан... во всяком случае, так я понимаю эту разницу.

Киммериец хмыкнул.

- На базарных площадях много не заработаешь, - заявил он. - Война другое дело, хотя стать солдатом и подчиняться приказам я бы не хотел... Можно найти занятие и подоходнее - как у тех парней, что привезли тебя сюда.

- Ты разумеешь - разбой? - спросил Фарал и, дождавшись кивка киммерийца, вымолвил: - Грязный промысел!

- Это смотря у кого грабить, - не согласился Конан. - Если у путников вроде тебя, то грязный, но можно ведь и к владыке Ашарату в сокровищницу наведаться. Думаю, он-то не бедняк!

- Не бедняк, разумеется. Но видишь ли, дружище, мой Учитель, - Фарал произнес это слово так, что стало ясно: речь идет об очень уважаемом человеке, - мой Учитель запретил мне разбойничать. И мне нельзя ни на кого нападать, только защищаться...

- Да ну? - синие глаза Конана распахнулись. - Защищаешься ты здорово! - он махнул рукой назад, где на морском берегу остались шесть трупов. - А если б напал, так перерезал бы всю банду на галере, а?

- Возможно. Только я никогда этого не сделаю. Я дал слово Учителю...

- Удивительное дело! - Киммериец покачал головой. - Этот твой Учитель, видать, знатный мечник, а запрещает драться?

- Нет. Запрещает нападать первым - такое уж у него условие, иначе не учит. Можно обороняться самому и защищать других, если они нуждаются в помощи.

- Защищать других? - Конан в раздумье наморщил лоб, потом лицо его прояснело. - А, понял! Твой Учитель готовит телохранителей! И продал тебя какому-нибудь богачу в Шандарате! Может, самому владыке?

- Твои догадки близки к истине, - ухмыльнулся Фарал. - Правда, Учитель меня не продавал, потому что я не виделся с ним уже лет шесть или семь... Но меня послали - правда, не к Ашарату, местному повелителю, а к другому человеку. - Тут улыбка сбежала с губ странника, и лицо его омрачилось. Немного помолчав, он добавил: - В этом городе, понимаешь ли, непорядок...

О шандаратских непорядках Конан слышал довольно много, все на той же свалке к северо-западу от городских стен. Они его не тревожили - если не считать платы, что взималась с путников у ворот Шандарата. Говорят, раньше с пеших не брали ничего, с конных - мелкую серебряную монету, с купцов же и торговцев - тридцатую часть товара. Но времена, увы, меняются, и теперь даже пешие платили за вход серебром, а оборванцев и нищих в город вообще не пускали. Для самых подозрительных имелось другое место - на Обглоданном острове, что лежал в половине дня пути от городской гавани. О нем на свалке ходили жуткие истории.

Дорога тем временем вильнула к востоку, огибая шандаратские предместья, потом опять потянулась на юг. Теперь слева и справа можно было заметить стоявшие в некотором отдалении лачуги и дома поприличней, но тоже не слишком богатые. Конан пояснил спутнику, что восточнее, на самом морском берегу, располагаются верфи, а за ними, ближе к тракту, которым они сейчас шли, поселок местных корабелов. Он был довольно велик, и обитал в нем рабочий люд самого разного пошиба: сразу у верфей селились подрядчики и мастера побогаче, за ними - плотники и столяры, кузнецы и резчики по дереву, а уж дальше - плетельщики канатов, подмастерья да грузчики. Их хижины тянулись и за дорогу, до самой свалки, куда веками вывозили из Шандарата отбросы и всякий ненужный хлам, так что расстояние от врат верфи четко определяло статус каждого обитателя поселка. Те, что жили в западной его части, промышляли уже на свалке, а не трудились на верфях.