Дар орла

Я уже не слышал, что она говорила дальше. Мой ум стал настраиваться на что-то, пока еще невыразимое. Я попытался привести мысли в порядок. Они бесцельно разбрелись. На секунду я почувствовал, будто вновь вернул те годы и то время, когда я не мог останавливать свой внутренний диалог. Затем туман начал рассеиваться. Мысли пришли в порядок без моего сознательного вмешательства, и в результате всплыли законченные воспоминания о событиях, которые я уже частично припомнил во время одной из тех бесчисленных вспышек памяти, которые у меня бывали. Ла Горда права. Нас уже однажды брали в ту область, которую дон Хуан называл «чистилищем», – очевидно, заимствовав этот термин из религиозной догмы. Я знал, что Ла Горда права в том, что мы были там не в сновидении.

В тот раз по просьбе Сильвио Мануэля дон Хуан собрал вместе женщину-Нагваль, меня и Ла Горду. Дон Хуан объяснил, что причиной нашего сбора послужило то, что я самостоятельно, хотя и неосознанно вошел в особое состояние сознания, представлявшее собой самую тонкую форму внимания. Прежде я уже входил в это состояние, которое дон Хуан назвал «левосторонним», но очень ненадолго и всякий раз с его помощью. Одной из основных черт этого состояния, представлявшей наибольшее значение для нас, было то, что в левостороннем сознании мы могли воспринимать необозримую массу желтоватого тумана, которую дон Хуан назвал «стеной тумана».

Когда я мог ее воспринимать, она всегда находилась справа от меня и, распространяясь вперед до горизонта и вверх до бесконечности, разделяла мир надвое.

Стена тумана поворачивалась одновременно с движением головы, поэтому у меня никогда не было возможности повернуться к ней лицом.

В тот день, о котором идет речь, дон Хуан и Сильвио Мануэль говорили со мной о стене тумана. Я помню, что Сильвио Мануэль схватил Ла Горду за загривок, как котенка, и исчез с ней в массе тумана. Я на мгновение увидел их исчезновение, потому что в этот момент дон Хуан каким-то образом добился того, что я оказался повернутым к стене тумана лицом. Он не хватал меня за шкирку, а толкнул в стену тумана, и следующее, что я увидел, была пустынная равнина. Дон Хуан, Сильвио Мануэль, женщина-Нагваль и Ла Горда также находились там. Меня не интересовало, что они делают: я был парализован неприятнейшим и угрожающим ощущением придавленности – усталости, сводящей с ума затрудненностью дыхания. Я ощущал, что стою внутри душной желтой пещеры с низким потолком. Физическое ощущение давления стало таким сильным, что я больше не мог дышать. Казалось, все мои физические функции остановились. Я уже не мог чувствовать ни одной из частей своего тела. Однако я все еще мог двигаться, поднимать руки, поворачивать голову. Я положил руки на бедра, но ни бедра, ни ладони ничего не чувствовали. Мои руки и ноги с виду были здесь, но на ощупь отсутствовали.

Движимый безграничным страхом, я схватил женщину-Нагваль за руки и сбил ее с ног. Но толкнула ее не моя мускулатура, это была сила, сконцентрированная не в моих мышцах и не в скелете, а в центре моего тела.

Желая опробовать силу еще раз, я схватил Ла Горду. От моего рывка она пошатнулась. Тут я понял, что энергия, с помощью которой я все это делал, исходит из стержневидного протуберанца, действующего как щупальце из центра моего тела. Все это заняло лишь секунду. В следующий момент я вновь погрузился в состояние дискомфорта и страха. Я посмотрел на Сильвио Мануэля с молчаливой просьбой о помощи. Он взглянул на меня, и я понял, что пропал. Его глаза были холодны и безразличны. Дон Хуан отвернулся от меня, и я внутренне затрясся от невыразимого физического ужаса. Мне казалось, что кровь в моем теле кипит, не потому, что я чувствовал жар, но потому, что внутреннее давление приблизилось к точке взрыва.

Дон Хуан приказал мне расслабиться и отдаться смерти. Он сказал, что я останусь здесь, пока не умру, и что у меня есть шанс умереть мирно, если я сделаю сверхусилие и позволю страху завладеть мной; если же я стану с ним бороться, то умру в агонии.

Со мной заговорил Сильвио Мануэль, что случалось крайне редко. Он сказал, что энергия, необходимая для того, чтобы принять мой ужас, находится в центре моего тела и что единственным способом добиться успеха будет сдаться, не сдаваясь.