Дар орла

Затем он сказал, что следующий комплекс из трех упражнений не-делания будет значительно более сложным, они будут иметь отношение к поведению в ином мире. Обязательное требование здесь состоит в доведении до максимума эффекта упражнений перемещением времени действия в вечерние или предрассветные сумерки. Он рассказывал, что первое не-делание второго комплекса включает две стадии. На первой мы должны привести себя в самое обостренное из наших состояний повышенного осознания, чтобы можно было заметить стену тумана. Когда это будет достигнуто, наступит вторая стадия, на которой мы должны заставить стену тумана перестать вращаться, для того чтобы проникнуть в мир между параллельными линиями.

Он предупредил, что его конечной целью является поместить нас во второе внимание без всякой интеллектуальной подготовки. Он хотел, чтобы мы учились его тонкостям без разумного понимания того, что именно мы делаем. Он исходил из того, что магический олень или магический койот управляют вторым вниманием вообще без интеллекта. Благодаря вынужденной практике путешествий через стену тумана мы рано или поздно добиваемся устойчивого изменения всего нашего существа. Это изменение заставит нас принять как должное то, что миры между параллельными линиями реальны, потому что они являются частью общего мира, – точно так же как наше светящееся тело является частью нашего цельного существа.

Сильвио Мануэль сказал также, что использует Ла Горду и меня, чтобы проверить возможность того, сумеем ли мы когда-нибудь помочь другим ученикам, сопровождая их в иной мир, потому что тогда они могли бы сопровождать Нагваля Хуана Матуса и его партию в их последнем путешествии. Он говорил, что, поскольку женщина-Нагваль должна покинуть этот мир с Нагвалем Хуаном Матусом и его воинами, ученики должны последовать за ней, так как она остается их единственным лидером в отсутствие Нагваля-мужчины. Она сказала мне, что рассчитывает на нас и что именно поэтому так внимательно наблюдает за нашей работой.

Сильвио Мануэль усадил меня и Ла Горду на пол в задней половине дома, там, где мы выполняли все предыдущие не-делания. Нам не понадобилась помощь дона Хуана, чтобы войти в самое обостренное состояние осознания. Почти сразу я увидел стену тумана. Ла Горда тоже. Однако как мы ни пытались, остановить ось вращения не могли. Каждый раз, когда я поворачивал голову, стена тумана сдвигалась в том же направлении.

Женщина-Нагваль могла остановить стену и пройти на ту сторону, но она была не в состоянии протащить за собой нас двоих. В конце концов дон Хуан и Сильвио Мануэль вынуждены были остановить для нас стену и физически протолкнуть нас сквозь нее. Ощущение, которое я испытал, входя в эту стену, сравнимо с тем, как если бы мое тело скручивали, как волокна веревки.

На другой стороне находилась ужасная пустыня с небольшими круглыми песчаными дюнами. Над нами зависали низкие желтые облака; но ни неба, ни горизонта не было видно. Клочья бледно-желтого тумана ограничивали видимость. Ходить было очень трудно. Давление, казалось, намного превосходило то, к которому привыкло мое тело. Мы с Ла Гордой шли в никуда, но женщина-Нагваль, казалось, знала, куда она идет. Чем дальше мы отходили от стены тумана, тем темнее становилось и тем труднее было двигаться. Мы с Ла Гордой больше не могли идти выпрямившись. Мы были вынуждены ползти. Мы выбились из сил. Женщине-Нагваль пришлось тащить нас волоком к стене и затем вытаскивать оттуда.

Мы повторяли это путешествие бесчисленное количество раз. На первых порах дон Хуан и Сильвио Мануэль помогали нам, останавливая стену тумана, но затем Ла Горда и я добились в этом едва ли не такого же мастерства, как и женщина-Нагваль. Мы научились останавливать стену тумана, и это произошло для нас совершенно естественно. Что касается меня, то однажды я сообразил, что ключом является мое намерение, какой-то особый его аспект, ибо это не было волевым действием в обычном смысле. Это, скорее, было интенсивное желание, фокусировавшееся в центре моего тела, своеобразная нервозность, от которой по телу пробегала дрожь, превращаясь затем в силу, которая не остановила стену, но заставила какую-то часть моего тела непроизвольно повернуться на 90 градусов вправо. В результате на мгновение у меня стало два поля зрения. Я видел мир, разделенный надвое стеной тумана, и в то же время я смотрел прямо на толщу желтых испарений. Последнее поле зрения взяло верх, и что-то толкнуло меня в туман и сквозь него.

Кроме этого, мы научились смотреть на окружающую местность как на действительность. Наши путешествия приобрели для нас такую же реальность, как экскурсии в горы или морская прогулка на яхте. Пустынная равнина с подобными песчаными дюнами-буграми стала такой же реальной, как и любая другая часть мира.