Дар Павшего. Восход Черного солнца

Но, на самом деле, старик вовсе не был слеп. Это выяснилось тогда, когда приходил учёный медикус и водил рукой перед его лицом. Тогда то он, в конце концов и выдал своё заключение, что зрачки старца реагируют на свет. Он выдал вердикт, что соответственно он не слепой, а только видит не этот мир, а что-то своё, непонятное всем остальным. Так как охране было абсолютно всё равно в какие ещё миры смотрит старец, то на этом и остановились. Смотрит куда ему надо, да и шут с ним. Лишь бы не окочурился ненароком.

Второй охранник, тот, что стоял в качестве ассистента, опять не выдержал гнетущей тишины и произнес: — Ну, может быть всё-таки иссякли мысли у старика. Чего ты так рвёшься да кипятишься. Может быть всё от того, что пора бы и пообедать? Скоро и старику похлёбку принесут.

— А, знаешь, — на удивление дружелюбно произнёс писарь — такую похлёбку, той, что кормят этого старца, я бы и сам не прочь бы был отведать. Видел бы ты, как её готовят. Целую перепёлку отваривают, а затем мелко-мелко крошат. А затем, с разными пахучими травами и даже земляными яблоками смешивают. Мммм…

Сказав это, писарь, сглотнул слюну и действительно вспомнил, что он не ел с утра. И лишь на одну секундочку отвлекшись от своей работы, сделал блаженное лицо от воспоминаний, подняв взор вверх.

Подумать то о похлёбке подумал, но он прекрасно помнил ту затрещину, которая досталась ему от Сотника, когда он попытался отхлебнуть чуть-чуть из котелка. Совсем чуть-чуть, а синяк то до сих пор болит! Хорошо, что рёбра целы остались:

— Идиот! Совсем мозги потерял? Ты, что же — хочешь в дом Истины, к жрецам-мозгоправам, для особой инструкции отправиться? Встань, стой прямо и смотри на меня, кому говорю! Глаза не отворачивай, а то отворачивать нечего станет! — стал кричать на писаря, чуть ли не с пеной у рта Сотник, сотрясая при этом, перед лицом, своими пудовыми кулачищами.

— Да ты хоть знаешь то, что Видящий, если его не кормить и не ухаживать за ним, проживёт не дольше, чем пару закатов? Что мы тогда Экзархиусу скажем? Что тебе, сукиному отродью, похлёбки, собственноручно жрецами приготовленной — больно уж захотелось испробовать?

— Клянусь самим Солнцем! Не повториться никогда такое! Никогда не стану впредь пытаться даже… Клянусь. Клянусь, верой Дедов наших, клянусь…!

После мыслей про похлёбку, с содроганием вспоминая этот малоприятный эпизод, охранник продолжал наблюдать за Старцем. В его взгляде, хоть и не было видно никакого движения, но из его глаз прямо-таки била водопадом Мудрость. Всем сердцем ощущалось, что он своим немигающим взглядом видел в прошлые века, видел в настоящее время, а может быть и в само грядущее.

Это охранник давно понял, и поэтому, начиная с той самой оплеухи от начальника, так добросовестно относился к своим обязанностям. Ему не надо было повторять, он теперь и сам кому хочешь, ну кроме Сотника конечно, за этого Ведающего зубы повыбивает. Но, к слову сказать, иногда старик его весьма сильно доставал своими бесконечными повторами одного и того же. Как и происходило весь вчерашний и сегодняшний день.

— Как и раньше было, лишь Веды, это знание ведают. Я тоже ведаю через века, но никто не ведает Её через Её сущность. В чертогах памяти и вещих снах грядущего, мы видим лишь восход, восход Его. И лишь он Сам, его понять может. В памяти снов и мудрости, как Ветра, так и Нашего Солнца, осталось наследие. Наследие присутствия Солнца Их. Их. Тех, кто пришёл с небес, не быв на небе. То, был дар от Того, кто был Богом, но при этом Богом не являясь — то был дар. Дар того, кто Пал. Но не Дар это был, а Гнев… — «Это был дар Того, кто пал. Он был Богом, но богом при этом не был» — а это уже, что-то появилось новое, так и запишем — еле слышно прошептал охранник, который был писарем. — «не Дар это был, а Гнев». Очень интересно…

— С самих небес пришли, и к богам какое-то отношение имели? Уж не богохульником ли является стары…

— Тише, тише, прошептал писарь. Чего раскудахтался? Стой смирно, да слушай. Мы ведь не жрецы? Что нам решать о богословских толкованиях? Тем более, что он Вед! Ему, стало быть, видней.

Тем временем, Старик продолжал свой речитатив.

— Как Птица Урхат, явившись, взывает к своему Предначертанию, так и Они, люди Иные — Странники Неба, воистину с небес явились. Примчались, вслед за Павшим. Да на огненной колеснице, взывали ко Второму солнцу! Черному солнцу! Но, не дано им было Их узреть. Павший был зряч, он позаботился о нём… Он есть мудр.

Николаю теперь, а стражникам поначалу, было очень уж удивительно слышать, что Ведающий Старец хоть и говорил шёпотом, но звучало это так громко, как будто Первый глашатай свой высший Указ на площади зачитывает. Его голос, как будто бы прямо внутри головы звучал. Но было это лишь только тогда, когда достаточно близко находишься, совсем рядом с дверью камеры. А, ежели снаружи камеры около противоположной стены сидеть, то ничего уже не слышно. Несколько локтей, а такой эффект. Чудеса, да и только. Лучше даже и не пытаться понять. Не нашего ума дело…