Дар Павшего. Восход Черного солнца

Вдруг, совершенно незаметно для себя, Николай обнаружил ещё одну странную и захватывающую картину. — На фоне всего этого представления, дополнял феерический образ танцовщиц, возник крайне удивительный оркестр. Этот оркестр, состоял из едва различимых на общем искрящемся фоне, теней рыцарей, облаченных в золотые доспехи.

Как бы это странно не звучало, но там стояли не рыцари, и даже не призраки в доспехах, а именно — их тени. Вы спросите — как такое может быть? А оно было! И доспехи у них были золотыми…

Рыцари, а по совместительству музыканты, извлекали чистейшие по своему исполнению, звуки музыки. Но, это действие происходило не с помощью музыкальных инструментов, а из странного вида оружия. Для них, музыкальными инструментами служили мечи, щиты, копья и ещё какие-то смертоносные атрибуты, названия которых были Николаю неизвестны.

Скрипки и виолончели, при внимательном рассмотрении, оказывались секирами и булавами, а смычок скрипача, оказался самым настоящим мечом.

Но, несмотря на кажущееся со стороны бутафорское начало, почему-то не возникало сомнений, что это именно не что иное, как самое настоящее — боевое оружие. Оружие, которое в любую секунду может быть применено против врагов. Ежели вдруг, таковые посмеют объявиться, и нарушить гармонию происходящего действия.

Казалось бы, что это был верх безумной, сказочной феерии. Но, как оказалось нет. На фоне дирижера оркестра, это всё великолепие, как ни странно, но меркло. Да, да — меркло!

— Вот это да. Вот это, я действительно понимаю! А по вашему мнению, кто же должен музыкой для танца, исполняемого танцовщицами-кошками заправлять? Да ещё, и во дворце, по своему великолепию — подходящего для самого Короля мира?

Поднявшись при помощи скрытого механизма прямо из дирижерской ямы, он неистово и энергично, но в то же время очень плавно и размеренно, размахивал во все стороны своей дирижёрской палочкой.

На импровизированном пьедестале, выполненном в виде черепа дракона, показывая всё своё великолепное умение управлять огромным оркестром, возвышался над всеми — большой кот, удивительным образом похожий на рысь.

На самом деле, Кот был не огромным, а просто достаточно большим. Вполне нормальных размеров. Но! Это был именно не человек, как например танцовщицы, переодетые в кошек, а это был самый настоящий кот. Как те, которые пьют молоко из блюдца и мышей ловят.

Еще одной странностью было то, что этот Кот — дирижер, был без привычного кошачьего хвоста. Хотя, если присмотреться повнимательнее, то в принципе, хвост у него был. Но, скорее он был похож на пышный помпон, чем на хвост.

Маэстро, в завершение своего необычного образа, был одет в голубую жилетку без рукавов. А на шее, у него висела массивная золотая цепь с медальоном. Но, вот каким точно был этот медальон? Этого, Николаю, при всех его попытках вглядеться, выяснить не удалось.

* * *

… Это была настоящая феерия. Мистерия, в самом широком смысле этого слова. Гремела музыка, фон завораживал, а танцовщицы в полупрозрачных нарядах как будто бы сотканных из утренней туманной дымки и нисколько не скрывающие великолепных форм своих обладательниц, великолепно исполняли свой магический танец.

Маэстро Кэт, как окрестил его Николай — был бесподобен.

Наслаждаться этим сказочным действом, можно было бесконечно…

…Those who have seen your face…
Draw back in fear…
I am the mask you wear…
It's me, they hear…
My spirit and my voice…

Утро. Продолжение похода

Ночь сдала свои позиции внезапно, как это и бывает в горах. Вдруг, наступило утро нового дня. Над горизонтом поднималось, чуть поведённое от небольшой дымки тумана, хоть и раннее, но уже очень яркое, летнее солнце.

— Всем соням, доброе утро! — Из палатки появилось ещё заспанное, но уже очень хитрое лицо. Протерев ладонями глаза, лицо тут же увидело то, что и было нужно. А именно, — кружку с оставшейся с вечера водой. Грех было бы, упустить такую шикарную возможность. И всецело уподобляясь старинной пионерской традиции, Светлана собралась вылить эту кружку. А вылить на кого? Разумеется, на того, кто ещё к своему последующему великому сожалению, спал в спальном мешке.

Николай лёжа в спальнике, шевелил губами. Произнося непонятные Светлане слова, на непонятном языке:

* * *

— Приветствую тебя наставник мой, всей мудростью подобный лишь весне! — Хочу спросить и уточнить, без жажды знаний, но всуе. — Что будет в те века, когда Она споёт во сне?

— О, нет. Ты ошибаешься, друг мой. То будет не всегда во сне, то вечной жизни страсть! — Здесь не приходят лишь мечты в конкретных днях. Ты слушай, и смотри закрытое в себе.

— Она поёт и в жизни, и во снах… Так просто? Но. А, вдруг возьмёт всё это надо мною власть? — Те голоса зовут меня к мечте. И называют имя. Имя Той, что снова слышу лишь во тьме.

— Мой друг, позволь. Ты снова видишь лишь часть света — тень… Не забывай, что прошлое величие всей жизни — тлен.