Дар прощения

К третьей ночи все стало походить на сон. Я то и дело проваливалась в беспамятство, а когда приходила в себя – находила новый труп. Меня перестал удивлять буквально приросший к руке нож. И я даже не думала о том, чья на этот раз кровь стекает с его острия.

Ставший привычным визг панели оповестил нас об итогах очередной ночи. Присмотревшись, я ощутила уже знакомое чувство приближающейся потери.

Комиссар сообщает, что Анжелика играет за мафиози. Вы можете проголосовать против игрока, нажав на его имя.

Смотреть на стоящую в кабине напротив подругу оказалось тяжелее, чем признаться себе в том, что я убиваю людей. Конечно, это моих рук дело. Чьих же еще, если на их телах отчетливо видны ножевые ранения? Но невыносимо не это, а – наблюдать за Ликой и содрогаться от мыслей о ее скорой судьбе.

Радостная София на одних носочках подбежала к электрическому стулу и принялась энергично хлопать в ладони. Улыбка при этом была у нее самая счастливая из всех, что я когда-либо видела. Может быть, в своем сумасшествии она нашла счастье?

– У вас есть пять минут, чтобы проголосовать. Анжелика была плохим человеком. Она убивала людей. Так давайте ее накажем! – София расставила руки в стороны, словно ожидая оваций за свою помпезную речь.

Все прожитые годы в тот момент показались сущим пустяком. Разве тому, кто живет полной жизнью, может быть достаточно? Я никогда не радовалась новому дню так, как это делала она. Не такой человек, как Анжелика, должен умереть. Это просто неправильно, но разве это кого-то интересовало?

Все почти синхронно начали голосовать, даже не задумываясь, что она на самом деле за человек.

Охранник схватил Лику за руку, но она сразу же вырвалась.

– Я пойду сама, – заявила подруга, уверенными шагами направляясь к не прекращающей улыбаться ведущей.

Когда после приглашающего жеста Софии Анжелика села на электрический стул, в ее глазах я заметила не только страх, но и облегчение. Интересно, испытала бы я такие же чувства, окажись тогда на ее месте? Жаль, мы этого уже никогда не узнаем.

Через несколько минут на этом свете Анжелику держало лишь одно: я отказывалась отдать против нее свой голос и искренне не понимала, зачем это сделали остальные.

– Переголосуйте! Сделайте ничью, тогда никакой казни не будет! – отчаянно вопила я на весь подвал.

– Заткнись, идиотка! – послышалось в ответ.

– Это наш шанс! – закричала какая-то женщина.

– Я не хочу тут умереть, – завыл кто-то совсем рядом.

– Ты что, еще не поняла? Мы все тут сдохнем! – это сказал мужчина, который проголосовал самый первый.

Анжелика подняла опущенную голову. И тогда я в последний раз вгляделась в ее живое лицо: выпученные, почти не покрытые веками, глаза и губы, двигающиеся так, словно она задыхается. Кончики ее пальцев беспомощно скользили по подлокотникам деревянного стула, то и дело сжимаясь в кулаки.

– Электрический стул идеально подходит для приведения в исполнение смертных приговоров, – решила поведать нам София.

Меня разозлил ее преподавательский тон, и я не смогла это проглотить, не смогла промолчать.

– Только у тебя нет никаких прав приговаривать кого-то к смерти! – испугавшись собственной дерзости, я хлопнула себя ладонью по губам.

София обернулась и взглянула на меня с язвительной ухмылкой.

– А у тебя есть?

Я вздрогнула. Всего несколько слов, но их достаточно, чтобы выдать мою роль и сделать следующей после Анжелики.

– Как и у остальных, отдавших свой голос против нее? – продолжила она, отводя от меня подозрения. – И, между прочим, это один из самых гуманных способов умерщвления.

– Что гуманного в поджаривании мозгов? – спросила я, ощутив некий вызов.

– Ты бы предпочла гильотину? – усмехнулась она, и мне захотелось плюнуть ей прямо в лицо.

Не знаю в какой момент, но все происходящее будто превратилось в наше с Софией противоборство. Мы сверлили друг друга полными презрения взглядами и не могли остановиться. Я даже решила, что смогу вывести ее до такой степени, что она посадит меня на стул вместо подруги.

Но затем София, словно вспомнив, где находится и что происходит, резко повернулась к Анжелике. Время, которое выделили на голосование, давно вышло. И мне, как заядлому игроку, хорошо известно, что на самом деле мой голос никогда ничего не значил.

София сама зафиксировала руки подруги к подлокотникам, а ноги к креплениям ножных контактов. Туловище оказалось привязано дополнительными ремнями, а на лицо опустилась маска. Когда на голову Лики надели шлем, я больше не смогла стоять на месте.

– Не надо! – окончательно обезумев, я сорвалась с места.

Склонившаяся над Анжеликой София напоминала хищника, никого не подпускающего к своей добыче.

– Давай! Сделай еще один шаг и увидишь, что будет с тобой и твоим парнем.

Услышав про Стаса, я, как участник игры «Море волнуется раз!» застыла на месте. София самодовольно улыбнулась, а затем быстро кивнула охраннику и отошла немного в сторону.

Легкий кивок, но именно он ознаменовал начало казни. Охранник повернул рубильник.