Дар психотерапии

В конце концов я занялся этой проблемой и объяснил пациентке, что большая часть ее переживаний по поводу наших отношений была вызвана ею самой — то есть я был к этому не причастен. Я рассказал ей все: что в действительности я не был наброшен на ее плечи подобно волшебной мантии, что я не делился теми прозрениями, которые она пережила во время наших сеансов, что мне нравилось быть столь значительным для нее, но в то же время я чувствовал себя обманщиком. Вся магическая помощь, полученная от меня? Нет, это она, а не я, была волшебницей, она, в действительности помогающая самой себе.

Мои слова, как позже она призналась мне, были сильными, жестокими и дезориентирующими. Однако к тому времени она достаточно изменилась, чтобы использовать идею, что ее улучшение было вызвано не моей силой, но источниками внутри нее самой. Более того, в конечном счете, она пришла к пониманию того, что мои комментарии не были отрицанием, но, напротив, приглашением относиться ко мне ближе и честнее.

Наверное, иногда мы должны давать «чудо, тайну и авторитет» во времена сильнейшего кризиса или тогда, когда нашим главным приоритетом становится облегчающая работа над приспособлением пациента к терапии. Но если нам приходится заигрывать с ролью волшебника, я советую вам, чтобы этот период был как можно более коротким, дабы помочь пациенту совершить быстрый переход к более искренним терапевтическим отношениям.

Пациентка, ранее идеализировавшая меня в терапии, одной ночью видела два сна: в первом при приближении торнадо я повел ее и остальных наверх через пожарный выход, который в конце концов заканчивался кирпичной стеной. Во втором сне мы вместе сдавали экзамен, и никто из нас не знал ответов. Я приветствовал эти сны, потому что они говорили пациенту о моих пределах, моей человечности, о том, что я должен стремиться к преодолению тех же самых фундаментальных проблем жизни, что и она.

Глава 34. Как вести пациентов дальше, чем зашли вы сами

Часто, встречаясь с пациентом, который борется с одной из тех невротических проблем, что преследовали и меня, я спрашиваю себя, могу ли я провести моего пациента дальше, чем прошел я сам.

Существует две противоположные точки зрения: более старая, традиционная психоаналитическая точка зрения, менее очевидная сегодня, заключается в том, что только терапевт, который сам подвергся глубокому психоанализу, может сопровождать пациентов к окончательному разрешению невротических проблем, в то время как мертвые зоны клиницистов с нерешенными невротическими проблемами ограничивают помощь, которую они способны предложить.

Один из афоризмов Ницше выражает противоположный взгляд: «Некоторые не могут освободиться от своих собственных цепей, но, тем не менее, могут спасти своих друзей». Взгляд Карен Хорни на самоактуализирующуюся силу (несомненно, возникший под влиянием работы Ницше) уместен здесь: если терапевт убирает препятствия, пациенты естественным образом развиваются и осознают свой собственный потенциал, иногда достигая более высокого уровня интеграции, чем у помогающего им терапевта. Я нахожу этот взгляд более соответствующим моему опыту. Действительно у меня часто были пациенты, чье изменение и чья смелость приводили меня в восхищение.

В мире письменности существует значительный корпус аналогичных данных. Некоторые из наиболее значительных lebens-philosophers (философов, имеющих дело с проблемами, заложенными в существовании) были одинокими терзающимися личностями. Для начала можно рассмотреть Ницше и Шопенгауэра (невероятно изолированных, страдающих душ), Сартра (злоупотребляющего алкоголем и наркотиками, эксплуатирующего других и лишенного чувствительности) и Хайдеггера (который глубоко писал об аутентичности, но поддержал дело нацистов и предал своих собственных коллег, включая своего учителя, Гуссерля).

То же самое наблюдение будет релевантным и для многих ранних психологов, чьи эпохальные достижения оказались столь полезными для других: Юнг, не образец для межличностных умений, сексуально эксплуатировал пациентов, так же как и многие из членов узкого круга Фрейда: например, Эрнест Джонс, Отто Ранк и Шандор Ференци. Можно рассмотреть также и поразительное число противоречивых черт всех ведущих институтов психоаналитики, члены которых, несмотря на свое знание дела в помощи другим, в то же самое время характерным образом демонстрируют такую незрелость, раздражительность и неуважение друг к другу, что возникают все новые расколы с институтами, давшими им жизнь.

Глава 35. Помощь вашего пациента