Дар Седовласа, или Темный мститель Арконы

— … Дар жизни свойственен всем вещам, всем существам, но одни развивают его, другие, наоборот, расходуют на мелочи — в поисках богатств, вина, развлечений, сомнительных удовольствий и удовлетворения похоти. Одни сгорают, одарив ближних на сотни весен вперед небывало щедро, другие и не зажгли светильник. Поначалу, о Ругивлад, ты искренне наделял окружающих теми качествами, какими они не обладали. Тебе хотелось, чтобы и другие могли все то, что можешь ты. И велико же было разочарование, когда обнаружилось — это не так. Ругивлад же мерил всех по себе и подсознательно требовал даже от любимых невозможного. Мало иметь разум и дух, мало иметь рожденные от них идеи. Надо уметь понимать других, надо учиться любить других и делиться с ними, не скупясь! Не надо бояться потерять себя!

— Сразу видно, незнакомец, что тебе не приходилось биться головой о камни. Поэтому ты, зануда, сейчас легко рассуждаешь о высоком и бескорыстном служении…

— Но вместо того, чтобы подавить чувство исключительности и медвежье упрямство… — продолжил, не возражая молодому волхву, собеседник, — ты стал обворовывать всех и вся, вытягивая жизненные силы из любого встречного, и так преуспел в этом воровстве, что когда испугался — было уже поздно. Нет, ты ощутил страх не за себя, потому что еще испытывал привычные для человека чувства благодарности, привязанности, может, любви… Я дам тебе совет, хотя ты ему не последуешь. Уходи от вятичей и как можно скорее! Уходи, и оставь тех, кто тебе дорог…! Ты не в силах совладать с собой! — божество пристально разглядывало Ругивлада, словно решая, добавить ему или нет.

— Разве не упрямство делает человека человеком!? Ты упрекнул меня в трусости и предательстве. Но я, трус, беглец и предатель, остаюсь на сей раз до конца, до самого Исхода, каким бы он ни оказался.

— Развязка будет ужасной, можешь мне поверить. Что ж, до скорой встречи! — фигура вновь стала растворяться.

— Кто ты?…

— Тебе повезло, это был сам Радигош, Хранитель очагов нашей земли… — услышал он в ответ.

Оглянулся. Раздвигая ветви, на поляну вышел Волах.

— Ого!? Удача дважды улыбнулась тебе!? Как это ты ловко завалил Индрика!? — восхищенно добавил обычно невозмутимый воевода.

— Гм… Неужели я был непочтителен с богом?

— Выходит, что так. Вроде того. Но он милостив и не обидчив, — ответил Волах, и, предупредил возможный вопрос — Редко кому удается вот так встретиться с Радигошем. Некогда Хранитель дал мне силы жить. Поговаривают, он не всегда был богом. Но об этом в другой раз, чужеземец!

Волах потянул носом и, сняв с перевязи охотничий рожок, протрубил сигнал сбора.

Встревожился и Ругивлад. Взмыли ввысь крикливые птицы, затрещала и понеслась от ветки к ветке пестрая сорока. Один за другим рогу воеводы вторили протяжные звуки.

С дерева, вокруг которого Индрик-зверь гонял словена, слез Баюн, только сейчас он был не черным, а полосатым, толи линять начал, толи цвет менял, как хотел. Слез и вразвалочку подошел к охотникам. Кот обрелся лесных мышей, разбуженный, он недовольно ворчал и просился на руки. И Ругивлад весьма порадовался явлению приятеля. А вскоре кот заурчал, получив свое.

— Лес горит! Это неспроста! Что думаешь, волхв!? — спросил воевода, и послюнявил палец.

— Надо спешить в крепость, дел будет невпроворот! Я не верю в случай.

— Вот и я смекаю. Подожгли какие-то супостаты. Уходим!

Они понимающе переглянулись. Волах перевел взгляд на кота.

— Куда уж нам? — всхлипнуло животное, забираясь словену на плечо.

Справа и слева слегка потрескивало и поскрипывало. Клубы обтекали ветки, змеей огибали стволы дерев, протягивая дымные серые пальцы к людям.

Навстречу троице из чащи высыпали охотники, послушавшись призывного рожка воеводы. Сверив счет людям, тот быстро и четко раздавал приказы.

Супротив лесного пожара не поможет молитва. Выход один. Валить, пока есть силы, деревья на пути огня — лишить пламя богатой жатвы. Но коль неизвестно — где горит, как горит — надо выбираться прежним путем, и чем скорее — тем лучше!

Заслышав, что словен покончил с Индриком, его принялись поздравлять, искренне радуясь такой удаче. Ведь, нынче это Удача всего Домагоща! Но никто не осмелился прикоснуться к двуличному чудищу. Убито не ради поживы — пусть едят его падальщики! Волах тоже не скупился на похвалу, но умолчал о встрече с Хранителем. И герой охоты не проронил о том ни слова, да и не время сказки сказывать.

По верхушкам сосен быстрее молнии Перуна припустились белки, в ту же сторону прошмыгнули полосатые бурундуки.

В каких-то десятках шагов уж во весь голос трещали опаленные сучья, выплевывая в воздух остатки влаги.

На поляну вылетел очумелый вепрь, шкура на нем дымилась. Люди бросились врассыпную, но кабан исчез, проломившись сквозь кустарник.

— Это знак Радигоша! — крикнул Волах и повел отряд следом.

Ругивлад видал и не такой страх, но ускорил шаг, еле поспевая за воеводой. На шее висело не менее пуда кошачьего мяса.