Дар Шаванахолы. История, рассказанная сэром Максом из Ехо

— Удивительно все же, что ты до такой степени дорожишь моей жизнью, — сказал Лонли-Локли. — Мне никогда прежде не приходилось сталкиваться с подобным отношением. Жив я или нет — это всегда касалось только меня. Ну, разве что сэр Джуффин на первом этапе меня опекал; иногда, как и ты, сверх меры. Но это как раз понятно: он много в меня вложил, рассчитывал на соответствующую отдачу и не собирался пускать это дело на самотек.

— Я тоже до хрена в тебя вложил, — усмехнулся я. — Особенно напитков и книг. К тому же человек, к которому можно прийти в гости среди ночи и получить не ведро кипящей смолы из окна, а, напротив, кружку горячего вина и одеяло, — это такая драгоценность, с которой я добровольно не расстанусь. Принудительно, впрочем, тоже не расстанусь, буду драться, как лев. Имей это в виду, пожалуйста, если тебя кто-нибудь станет обижать.

— Обижать? Меня?!

Несколько секунд Шурф внимательно меня разглядывал. И, возможно, тайком принюхивался, проверяя, не пора ли вызывать санитаров из Приюта Безумных. И вдруг рассмеялся. Коротко, отрывисто, а все же. Сам сэр Лонли-Локли, в здравом уме и твердой памяти, не где-нибудь на Темной Стороне и не в иной реальности, где делается сам на себя не похож, а в Ехо, в собственном кабинете. Беспрецедентное событие. Наверное, я все-таки гений. В смысле, кого угодно до цугундера доведу.

— И совершенно напрасно я смеюсь, — вдруг сказал Шурф. — Без твоей помощи я бы не справился с тем же Кибой Аццахом. А ведь он меня действительно «обижал». Насколько это вообще возможно.

— Что совершенно не отменяет нелепости моей формулировки, — улыбнулся я. — Ну что, научишь меня Заклятию Тайного Запрета? Или это долгое дело?

— Да нет, совсем не долгое. Но — сто седьмая ступень Белой магии. Поэтому нам придется воспользоваться одним из подвалов Дома у Моста. Допустить, чтобы ты колдовал вне специально отведенного для этого помещения, я, увы, не могу. Тут моя потребность соблюдать правила гораздо сильнее, чем нетерпение.

— Ну так поехали, — сказал я, выпутываясь из одеяла. — Пока я не взорвался от этой грешной тайны.

— Пока мы оба не взорвались, — флегматично откликнулся Шурф.

При этом он выглядел, как человек, неумело имитирующий любопытство, чтобы сделать приятное собеседнику. Но видели бы вы, как сияли его глаза. Нам, чтобы пройти к его амобилеру, даже фонари в саду зажигать не пришлось.

— Всего восемь слов, — сказал сэр Шурф. — Ни за что не поверю, что ты не способен их запомнить.

Мы сидели в одном из подвальных помещений Дома у Моста, своего рода бункере для желающих как следует поколдовать. Когда выяснилось, что применение высоких ступеней Очевидной магии опасно для равновесия и даже существования Мира, ребята из Ордена Семилистника обустроили для своих колдовских нужд кучу подвалов и подземелий. А хитроумный сэр Джуффин Халли в результате какой-то головокружительной интриги оттяпал часть полезных помещений в пользу Тайного Сыска. Не знаю, как именно это работает, но считается, что магические действия, произведенные снаружи, хоть немного, да изменяют весь Мир, а колдун, закрывшийся в подвале, воздействует исключительно на избранный им объект и ни на что больше. По крайней мере, мне так сто раз объясняли.

— Ну, наверное, способен, — сдался я. — Тем более, что всякое стоящее заклинание само себя произносит, я в курсе…

— Ты в курсе?! — изумился Шурф. — Интересные у тебя, должно быть, источники информации. Потому что я тебе этого точно не говорил. А сэр Джуффин уверен, что заклинаниям нельзя доверять — среди них попадаются зловредные и просто любители пошутить, будешь потом собирать себя по кусочкам, не понимая, что и как натворил. Он считает, что Очевидную магию следует держать под жестким контролем. И я с ним совершенно согласен.

— Вот и мне тоже так кажется, — кивнул я. — Обязательно держать под контролем. Именно поэтому я и прошу тебя записать это заклинание. Чтобы я читал, а не говорил, что в голову придет. Вряд ли я способен четко осознавать, где кончается моя память и начинается воля самого заклинания.

— С этой точки зрения я на вопрос не смотрел, — согласился Шурф. — Пусть будет по-твоему.

И наконец сделал то, чего я от него добивался: достал из кармана самопишущую табличку, приложил к ней руку и отдал табличку мне. Заклятие Тайного Запрета проявилось на поверхности крупными, четкими, как в детской книжке, буквами. Я был совершенно удовлетворен.

— Но вообще читать заклинания, подглядывая в конспект, очень некрасиво, — неожиданно сказал Лонли-Локли. — Низкий стиль. Постарайся к этому не привыкать.

— Ты бы еще заявил, что это уже сто лет не модно, — усмехнулся я.

— Совершенно верно, не модно, — невозмутимо подтвердил он. — Только не сто лет, а примерно полторы тысячи.

Я даже не нашелся, что на это ответить.

— И кстати, на твоем месте я бы записывал не текст заклинания, а собственно формулировку, — сказал Шурф. — Что именно ты собираешься мне запретить? Подумай хорошенько. А то ляпнешь что-нибудь не то, и я буду вести себя, как идиот, и тебе никакой пользы.

— Это я могу, да.