Дар Солнца (СИ)

Однако всё моё хорошее настроение слилось, когда я включил телефон. Три звонка от соседки по лестничной площадке Катерины, два пропущенных от Насти, по пять от папы и Дениса и пятнадцать от мамы. Резко почувствовав себя двенадцатилетним пацаном, который прошляпил звонок от мамы и сейчас получит таких люлей, что надолго запомнит, я нажал на зеленый квадрат.

— В первую клиническую больницу. Быстро! — В голосе моей матери прозвучало столько ярости, что я даже не подумал что-то возразить.

Стоило бы заехать домой, извиниться перед Марией Валентиновной, но я решил сначала поехать в больницу — вдруг что-то с папой или дедом?

На парковке больницы я увидел машины и мамы, и Дениса — наверное, он привез Настю. Тревога скрутила мои внутренности сильнее.

Мама была в приемном покое и, увидев в дверях меня, рванула навстречу.

— Что слу… — Договорить я не смог, потому что она размахнулась и влепила мне такую звонкую пощечину, что голова мотнулась и едва не треснула в шее.

Дед хорошо научил единственную дочурку защищаться и нападать.

Во рту появился привкус крови, но я стерпел, лишь глотнув и прокашлявшись.

— Где, блядь, ты был?! — Небесно-голубые глаза мамы сейчас пылали животной ненавистью. — Тебе звонили все! Все, понимаешь?!

— Что произошло? Почему ты такая злая?

— Потому что ты сволочь! Потому что я напрасно думала, что ты станешь хорошим отцом! Потому что ты не достоин того дара, что тебе вручила эта Солнечная девочка!

— Что-то с Ариадной? — холодея и чувствуя, как отнимаются ноги и руки, прошептал я.

— И не с ней одной! Её няня, Мария Валентиновна, сейчас на операции! Она может умереть!

Я открыл рот, а потом закрыл. Ну я и придурок… мог бы, сам бы залепил себе такого же "леща", как мама. Меня же она предупреждала, что ей плохо… просила, чтобы я приехал пораньше… А я остался трахаться… Десять баллов, Сафировский!

— У неё случился сердечный приступ, и Бог знает, сколько бы она пролежала на твоем гребаном полу и, может, даже умерла, если бы наша крошка Ариадна не была такой чувствительной и настойчивой, когда хочет, — уже тише, но печальнее произнесла моя мать. — Она плакала и плакала, и, к счастью, это услышала Катя. Когда через час никто не успокоил девочку, она стала звонить тебе, и в дверь. Потом нашла мой номер, я ей когда-то давала. А ключи от твоей квартиры у Насти, поэтому я связалась с ней. Матвей, у неё годовалый ребёнок, и ей надо было поднимать его и мужа в час ночи, чтобы поехать к тебе, скажи? Но нет, она это сделала, приехала и нашла полумертвую няню и Ариадну с высоченной температурой! Так ответь мне, сын, где в это время был ты?!

Я не знал, что сказать… Чувство вины сдавило грудь и перехватило горло, и я просто онемел.

— Как… кхм-м… Ариадна?

— Ариадна в детском отделении, с ней Настя. Врачи очень недовольны. Она-то выкарабкается, но тебя бы лишили родительских прав — если бы они у тебя были.

Мама хлестала словами, не щадя меня, не смягчая удар. Я перешел ту границу, когда она могла позволить мне побыть её избалованным любимым сыном. Моя выходка едва не стоила жизни моей дочери и, возможно, лишила её же женщину, которая помогала мне и любила моего ребёнка как своего внука…

— Ты был у неё? — спросила мама.

— У кого? — не понял я, глянув на неё.

— У любовницы! Думаешь, мы не знаем? Эта… как её… Дарина! Мария Валентиновна слышала, как ты с ней общался по вечерам, и рассказала мне, думая, что это твоя девушка. Так что, ты был у неё?

— Да, — тихо ответил я, опустив голову.

Мама с шумом вздохнула и развернулась, чтобы уйти.

— Как только Ариадну выпишут, твой отец отдаст её Веронике и Леониду. Хватит, девочка достаточно с тобой пробыла.

— А…

— Ничего не хочу знать. Я очень разочарована в тебе Матвей. Крохе не нужен такой отец, как ты, поэтому, как только все это закончится, можешь убираться ко всем чертям.

Она бросила эти слова и ушла, громко цокая каблуками.

В глаза Насте смотреть я не мог. Кожей чувствуя её горящий взгляд, я подошел к боксу, в котором лежала моя дочь. Такая маленькая, непривычно неподвижная… Доктор, узнав, что я отец, дернулся было, чтобы уйти, но потом все же дал мне её медкарту. У неё в самом деле ничего страшного не было, просто поднялась температура, её сбили и сейчас она спала, восстанавливая силы. Через пару часов её отдадут… не мне — Насте и Денису. Зять стоял позади жены, обнимая её и укачивая, пока она сдерживала слезы. Этой ночью переживаний хватило всем, кроме меня.

— Прости меня, — тихо пробормотал я, приблизившись к ним. — Я… я не знаю, как вымолить прощение.

— Не надо, Матвей. Не вымаливай его у меня. — Настя говорила с хрипотцой и безумно устало. — Попробуй обратиться к сыновьям Марии Валентиновны и её внуку. Расскажи им, почему она не поехала домой, где за ней присмотрели бы и помогли, когда ей стало плохо. Почем она в критическом состоянии. Объясни это им. И — не приближайся больше к Ариадне.

— Настя, я облажался. Знаю, я дебил, но это не относится к Ариадне. Я люблю её и все ещё её отец…

Сестра развернулась ко мне, по-прежнему цепляясь за руки Дениса.