Дар сопереживания

Закончив чтение, Бахуд насмешливо фыркнул. Какая чушь! Как будто мировых лидеров интересуют проблемы детей. Словно они могли им чем-то помочь, даже если бы хотели.

– Когда-то я тоже был ребенком, – сказал он и рассмеялся. Хаммади с любопытством посмотрел на него.

– Всегда вспоминаю это время с удовольствием, – продолжил Бахуд. – Я и папа. Я и мой дорогой папочка.

– Нам многое известно о вашем отце.

– Вы так думаете?

– Мы с ним родились и выросли в одной деревне. Сионисты называют сейчас деревню Мизре Рамон, тогда как ее подлинное название...

– Я знаю, Эль-Саф, – перебил Бахуд. – Моего дорогого папочку частенько одолевали ностальгические воспоминания о родных козах, скалах и о том, как вам каждый вечер приходилось перетряхивать постель на предмет наличия в ней скорпионов. Забавное, должно быть, местечко. Созданное точь-в-точь для моего папочки. Оно и сделало его таким, каким он был.

Хаммади подавил желание ударить наглеца.

– Это была ничем не примечательная маленькая деревушка, – заговорил он. – Уверен, пустое место в глазах человека с Запада. Но это был наш дом. Сейчас сионисты производят там электронные компоненты. Говорят, тамошний сухой климат очень подходит для нужд высокой технологии.

Хаммади завершил рассказ плевком в воду.

– Да, высокие технологии никогда не заменят хорошей козы, – со смехом резюмировал Бахуд.

Тага возблагодарил небо, что у него нет при себе оружия, иначе честь обязывала бы его броситься на обидчика. Впрочем, у него не было сомнений в плачевном исходе такого нападения. Взамен он тонко улыбнулся и кивнул на фотографию.

– Нам бы хотелось, чтобы этот человек был убит. Причем публично, на этой организованной ООН встрече.

– Почему именно там?

– Паблисити, – пояснил Хаммади. – Это произведет огромное впечатление, поскольку за встречей будет следить весь мир. И если одного из семидесяти убьют на ступеньках комплекса ООН, остальным станет здорово не по себе.

– Его смерть осчастливит очень многих, – заметил Бахуд.

Хаммади не смог подавить улыбку.

– И меня среди прочих. Однако, учтите, обстоятельства его смерти для нас важнее самого факта смерти. Недостаточно просто пристрелить его, надо представить дело так, что он пал жертвой сионистского экстремизма.

– Сионистов? – удивился Бахуд.

– Что в этом удивительного? У кого на это имеются самые веские причины, как не у них?

– Вы принимаете меня за сиониста?

– Нет, но надеюсь, сионисты примут вас за своего. – Посмотрев на берег, Хаммади вновь не сумел различить в толпе телохранителей. Выражение лица Бахуда, однако, показывало, что тот их видит. – Вы внедритесь в маленькую кучку фанатиков из Нью-Йорк-сити. Они называют себя Сионское Братство. Сейчас это крошечная, недееспособная и предельно бестолковая группа недовольных, которые в основном занимаются пустой болтовней и пытаются срывать митинги неонацистов. Они много кричат о насилии, но все их действия пока остаются на словах. Вам предстоит превратить их в мощный мобильный отряд, способный на подобного рода убийство.

– Как я это сделаю?

– Решать вам. Вдохновите их, очаруйте. Покажите им выгоды насильственного пути разрешения проблем. Мы наметили предварительную мишень, ликвидацией которой они заявят о себе, как о реальной силе. Полиция должна воспринимать их всерьез, прежде чем вы нанесете основной удар. В этом случае все поверят, что это их рук дело.

– Таким образом вы не только избавитесь от него, – Бахуд постучал пальцем по фотографии, – но и поднимите в мире огромную волну антисионистских настроений.

– Таков наш план, – подтвердил Хаммади.

– Превосходно. Для вас. А что с этого буду иметь я?

Хаммади поправил очки.

– В нашем распоряжении находится нефтяная скважина, которая качает нефть только для вас, мистер Бахуд. Как вам это нравится?

– Я не в восторге, – откликнулся Бахуд. – Давайте так, оставьте нефть себе, а я получу причитающееся мне наличными.

– Хорошо, – согласился Хаммади. – Это три миллиона долларов. Вы получите их по частям.

Бахуд промолчал. Его взгляд скользнул по берегу, разнокалиберным катерам и лодкам на озере, затем вернулся к Хаммади.

– Первую – на сумму пятьсот тысяч – после того, как успешно проникнете в Соединенные Штаты.

– Что удержит меня от того, чтобы исчезнуть с деньгами?

– Жадность, – откровенно ответил Хаммади.

Бахуд рассмеялся, сверкнув чудесной улыбкой.

– Верно, вы правы.

– И еще сознание, что с этого момента мы объявим на вас смертельную охоту.

Улыбка Бахуда исчезла.

– Тебе следовало остановиться на жадности, Хаммади, – он впервые назвал собеседника по имени. – Я не люблю, когда мне угрожают. Кроме того, я умею охотиться гораздо лучше вас.

– О, конечно, конечно, – поспешно залебезил Хаммади. – Именно поэтому мы и решили нанять вас.

– Когда я получу остальные деньги?

– Миллион после ликвидации предварительной цели. Это докажет, что вы выполняете условия договора.

– Эта мишень тоже из числа ваших друзей?

Хаммади немного помедлил с ответом.

– Да, из бывших. Он удалился от дел.

– В США?

– Мне говорили, там весьма неплохо.

– Для тех, у кого есть деньги, – заметил Бахуд.