Дар страны Мидос

Ливень разошелся и встал стеной.

Он подставлял ему лицо, дышал сыростью и радовался, что все безумие кончилось. Жалко только родных.

Макар сделал одно важное открытие: человек не помнит момента своей смерти.

Он помнил только, как вышел из-за дерева и замахнулся, потом — сразу стремительное вовлечение в какой-то бездонный водоворот, парение в пронизанной ослепительными вспышками невесомости и опять ныряние в плотную среду.

А то, как его расстреляли, он не помнил.

Может, и не было этого?

Тут его осенило. Господи! Конечно не было! Он — как и положено — разбился о скалу. А все, что было потом — это предсмертные галлюцинации. Вполне известный факт. Он, наверное, секунду-другую после удара еще жил — вот и успел умирающий мозг нагородить огород…

Едва он переварил эту мысль, как пришла другая.

Так ведь… и острова никакого не было. Никаких пещерных лабораторий, дьявольских экспериментов, сказочных долгожителей — ничего!..

Эти фантасмагории возникли, когда большой самолет, летевший рейсом Москва — Майами, упал в океан…

Ну конечно!

Теперь все встало на свои места. Просто погиб.

Макар поднял руки утереть мокрое лицо.

И бессильно застонал.

В кулаке он по-прежнему сжимал стеклянное яйцо.

Выходит, как ни крути — кошмар был явью.

— Да пропади ты пропадом! — рявкнул он и забросил прозрачный кругляш далеко в траву.

Дождь проходил.

Ветер быстро прогонял тучи, растягивая голубую полоску неба от края до края.

Выглянуло солнце.

«Точно, помер…» — констатировал Бережной.

Если раньше какая-то часть его сознания все же сопротивлялась: да жив я, вроде — цел-невредим, сердце стучит, вижу, слышу, чувствую — то теперь все сомнения в передислокации в мир иной отпали.

Солнце было потустороннее.

Оно было огромное — втрое больше земного. И светило намного ярче, но свет его был не враждебным и обжигающим, а мягким. Солнце не палило лежащую под ним землю, а как бы обволакивало ее своим светом и теплом.

Макар долго смотрел на него — без всякого ущерба для глаз. Оно и немудрено. Может у него и глаз-то настоящих уже нет…

Умытый дождем мир искрился миллионами капель на чистой траве, сиял коврами разноцветных цветов и — как в детской книжке — радугой в полнеба. Откуда-то взялись и заверещали птицы, полетели пчелы, зеленая ткань луга под ласковым дуновением ветра колыхалась мягкими волнами, растворяющимися вдали.

Макар решил идти куда-нибудь — не стоять же на месте.

Не прошел и двух десятков метров, как наткнулся на чистейший широкий ручей, важно протекавший меж сочных трав.

Он лег и долго пил холодную воду. Вкус ее был райским.

Утолив жажду, Бережной встал и как следует оглядел окрестности — решить, куда же все-таки направить стопы. Во все стороны, до самого горизонта, лежали холмистые луга, поля с цветами, местами украшенные светлыми рощицами, а вдалеке кое-где темнели кромки больших лесов.

Удивительно: рай так похож на привычный среднерусский пейзаж.

Так ничего и не решив с направлением, он пошел, куда глаза глядят.

И скоро заметил одно существенное отличие здешней природы от земной. Идти босиком было совсем не трудно и не боязно: поверхность земли была чистая, будто причесана — никаких палок, камней и уж, тем более, мусора. Строго тут с культурой быта.

Из ближайшей рощи к нему вышли три оленя. Два больших и один совсем маленький. Красивые животные доверчиво подошли к нему, малыш ткнулся мордочкой в протянутую ладонь.

Макар в жизни не видел настоящих оленей. Гладя несмышленыша, он спросил у взрослых:

— Здравствуйте. Вы здесь по-человечески разговариваете?

Они посмотрели на него с укоризной.

— Конечно, разговариваем. А ты думал — ты один такой умный? — ожидал он услышать в ответ, но олени промолчали. Постояв, они пошли своей дорогой.

Он тоже двинулся дальше.

Дойдя до следующей рощи, Макар увидел девушку.

Она гуляла на опушке, собирала цветы.

Это было чудесное создание с точеной фигуркой под коротким розовым платьицем, перетянутом на талии блестящим поясом. Светлые волосы ее челкой падали на лоб, а сзади, забранные за аккуратные ушки, слегка загибались чуть выше тонких плеч волнистыми завитушками. На ногах красовались легкие сандалии.

«Вот — типичный ангелочек!» — обрадовался Макар.

Он подошел поближе, и она заметила его.

Выпрямившись, девушка пристально вглядывалась в незнакомца и все больше морщила лоб.

— Плам-клам-лям? — произнесла она что-то певучее и совершенно несуразное.

Макар пожал плечами и приблизился еще, она отпрянула назад. Сказала еще что-то.

Бережной покачал головой и молча продолжал любоваться ею.

Цветы выпали из ее рук. В серо-голубых глазах светилось крайнее изумление.

Она опять наморщила лоб и начала перечислять:

— English?.. Francais?.. Espanol?.. Русский?.. Deutsch?.. Itali…

— Русский!.. — радостно перебил Макар.

Девушка по-прежнему взирала на него с изумлением и каким-то боязливым восторгом.

— Этого не может быть! — произнесла она на чистейшем русском языке. — Ты — земной человек?

— Бывший, — вздохнул Макар.

— Почему бывший… Как ты попал сюда?!

— Умер.

Прекрасное создание залилось смехом.

— А где, ты думаешь, ты находишься?

— …В раю, наверно. Ад, вроде, не так должен выглядеть.