Дар царицы Савской. Абиссинское заклинание

— «Я могу!» — передразнил ее собеседник. — Зато я не могу! Не могу — ты понимаешь?

— Не можешь или не хочешь? — всхлипнула Эльвира. — Ты уже забыл, что обещал мне? Что ты бросишь эти свои… обстоятельства и мы с тобой будем вместе!

— Ты отлично знаешь, что…

— Да, я знаю, что ты мне все время твердишь! Тебе нужны деньги! Я только об этом и слышу!

— Да, мне нужны деньги! Очень нужны! Я должен расплатиться с серьезными людьми, иначе… сама понимаешь. Это не просто слова, у меня и правда неприятности! А тут еще ты… Так что завтра ничего не получится, ни завтра, ни послезавтра!

— А что, если я достану деньги, много денег? — немного погодя спросила Эльвира совершенно другим голосом.

— Это только пустые разговоры! Откуда у тебя много денег?

— А вот и нет! Вот и не пустые! Ты же знаешь, что на днях умерла моя тетка, очень богатая…

— Ну и что с того? Во-первых, она не твоя тетка, а твоего… а ты здесь вообще ни при чем. А во-вторых, весь город знает, что тетку еще не разрешают хоронить и завещание до сих пор не вскрывали! Так что нечего зря болтать!

— Это все только вопрос времени! Ты ведь знаешь, что мой муж сделает все, что я ему велю.

— В-третьих, весь город знает, что по завещанию все достанется не тебе и даже не твоему мужу, а этому… как его… Григорию. Так что эту тему можно благополучно закрыть…

— А вот и нет! Это мы еще посмотрим! Но дело даже не в завещании… не только в завещании…

Эльвира вспомнила бархатную коробочку, которую подарила ей покойная старуха, вспомнила холодное синее сияние сапфиров.

— Короче, Валерочка, если я смогу прямо сейчас достать денег. Прямо завтра. Много денег. Если я смогу…

— Будут деньги — тогда и позвони. А сейчас заканчиваем разговор. Я больше не могу разговаривать…

Из трубки донеслись сигналы отбоя.

И в то же время Эльвира услышала скребущийся звук в двери и тихий, жалобный голос мужа:

— Вирочка, ты еще долго? Мне очень нужно…

— «Очень нужно!» — передразнила его Эльвира. — Тебе постоянно что-нибудь нужно…

На следующий день, едва дождавшись, когда муж уедет в офис своей фирмы, Эльвира надела темные очки, которые купила пару лет назад на турецком курорте, повязала на голову темный платок и, уверившись, что ее невозможно узнать, взяла большую хозяйственную сумку и отправилась в ювелирный магазин.

В славном городе Козловске было аж три ювелирных магазина, но один из них принадлежал большой международной торговой сети, второй, слишком маленький, дышал на ладан и доживал последние дни, а вот третий, владельцем которого был тертый калач Борис Семенович Паперный, несмотря на небольшие размеры и отсутствие влиятельных покровителей, уже тридцать лет уверенно держался на плаву.

В этот-то магазин и отправилась Эльвира.

Она была здесь, можно сказать, завсегдатаем — то покупала здесь какую-нибудь дорогую побрякушку, когда у нее появлялись свободные средства, то продавала ее же за полцены, когда ей срочно были нужны деньги на какую-то более насущную покупку.

Войдя в магазин и убедившись, что там никого нет, кроме ее самой и Бориса Семеновича, она подошла к прилавку и прошипела:

— Здрассте! Как у вас с деньгами?

— Здравствуйте, Эльвира Эдуардовна! — отозвался ювелир, взглянув на нее поверх очков. — Что вы имеете в виду? Денег всегда меньше, чем хотелось бы…

— Тс-с! — зашипела Эльвира, поправив темные очки и глубже натянув платок. — Это не я!

— То есть вы хотите, чтобы я вас сегодня не узнал? Да ради бога! Мне это ничуть не трудно. Так что вам угодно, мадам? По вашему внешнему виду я могу заключить, что умер кто-то из ваших близких, а по размеру вашего ридикюля могу предположить, что в нем находится прах этого человека…

— Не болтайте ерунды и закройте, пожалуйста, дверь, чтобы нам никто не помешал!

— Нам таки и так никто не помешает. Мне уже несколько дней никто не мешает, к сожалению. Вы таки видите здесь еще кого-нибудь, кроме меня и своего отражения в зеркале? Вот и я тоже не вижу. Но если вам так угодно — я таки закрою эту несчастную дверь. Пусть вы чувствуете себя в моем магазине как дома.

Он запер дверь изнутри, повесил на нее табличку «Перерыв» и повернулся к Эльвире:

— А теперь, мадам, не угодно ли сообщить, чего конкретно вы от меня хотите?

— Как у вас с деньгами? — повторила Эльвира.

— Вообще-то это невежливый вопрос. Если бы я вас узнал, мадам, — но я вас не узнаю, раз вам так угодно, — я бы сказал, что задавать такой вопрос неприлично. Особенно человеку моей профессии. Но думаю, что вы спрашиваете меня не просто так…

— Вот именно! Я спрашиваю, потому что принесла вам такое… такой… такую… короче, вам понадобятся все ваши деньги. Да еще вам их может не хватить.

— Вы меня начинаете интриговать, мадам. Что же такое вы мне принесли?

— Менюру… то есть понюру… — неуверенно проговорила Эльвира, пытаясь вспомнить красивое слово.

— Может быть, парюру?

— Вот-вот, ее самую. Только я вас прошу, ничего не спрашивайте и никому ничего не рассказывайте.

— Позвольте догадаться. Может быть, это как-то связано с тетушкой вашего мужа? Я таки был прав, когда предположил, что ваш визит связан со смертью близкого человека…