Дар волка

Грейс очутилась внутри, позади Ройбена.

Но двое русских врачей остались стоять на лестнице, несмотря на льющий дождь. Женщина что-то тихо сказала Ясько по-русски, Ясько повернулся и, обращаясь к сотрудникам органов правопорядка, попросил их сохранять готовность и стоять поближе к дому.

Однако большая часть их вовсе не собиралась исполнять его приказы. Они, напротив, отошли назад, хотя пара человек в форме, которая была незнакома Ройбену, пошли вперед и уже были готовы войти в дом следом за Ясько.

— Вы можете войти, доктор, — сказал Ройбен. — Но эти люди останутся снаружи.

Внезапно вперед вышел шериф с выражением лица, не терпящим возражений, и Ройбен, ничего не говоря, пропустил его в гостиную.

Закрыл дверь и посмотрел на вошедших — родных, Саймона Оливера, хорошенькую Катлер и двоих массивных русских, которые с каменными выражениями лиц глядели на него.

Доктор Катлер внезапно вскрикнула, краем глаза увидев рядом с камином Стюарта. Бросилась к нему, распахнув объятия.

— Все нормально, доктор… — сказал Стюарт, неловко обнимая ее своими огромными руками. — Мне жаль, очень жаль. Я и понять не могу, что со мной случилось этой ночью, просто я понял, что не могу там находиться, разбил окно, и…

Но его голос потонул в шуме, когда русская женщина-врач и Грейс принялись ругаться, переходя на крик.

— Это не вызвало бы таких трудностей, если бы ваш сын и этот мальчик просто пришли сами! — сказала русская.

Но в ее голосе сквозило что-то мерзкое и высокомерное. Пахнущее злобой.

Саймон, насквозь промокший и очень уставший, в своем обычном сером костюме выглядел очень воинственно. Схватил Ройбена за руку.

— Форма «пятьдесят один пятьдесят» — поддельная, — сказал он. — У них бумаги, подписанные специалистами со «Скорой», которых никто не видел! Как мы можем проверить подлинность подписей и тот факт, что эти люди вообще вас видели?

Ройбен едва помнил, что это за «форма пятьдесят один пятьдесят», но вроде бы это документ о помещении на принудительное лечение.

— Теперь вы можете убедиться вполне, что с этим молодым человеком все в порядке и он не склонен к насилию, вы оба, — дрожащим голосом сказал Саймон. — Предупреждаю, что если вы осмелитесь пытаться силой забрать из этого дома его или того мальчика…

Русская женщина-врач повернулась к Ройбену жестким и четким движением.

— Я доктор Дарья Клопова, — сказала она с сильным акцентом, слегка приподняв белесые брови и сузив глаза, когда он аккуратно пожал ее небольшую руку. Улыбнулась, будто оскалив идеальные фарфоровые зубы. От нее исходил запах затаенной злобы и надменности. — Я прошу лишь о том, молодой человек, чтобы вы мне доверяли, доверяли моему опыту в области тех необычных переживаний, которые вам довелось испытать.

— Да, да, — сказал Ясько. Снова уродливая улыбка, без капли доброты, снова сильный акцент. — В данной ситуации нет никакого смысла причинять кому-либо вред, с учетом того, сколько вооруженных людей стоит снаружи.

Говоря это, он угрожающе приподнял губы, оскаливаясь. С тревогой на лице повернулся к двери, будто уже готовый открыть ее и пригласить «вооруженных людей» внутрь.

Грейс обрушилась на него, перечисляя, какие судебные неприятности ему грозят.

Джим, в черном облачении с римским воротничком, встал позади Ройбена, а вскоре рядом с ним встал и Фил. Фил, сущий профессор, с его лохматыми седыми волосами, мятой рубашкой и сбитым набок галстуком, качал головой.

— Нет, нет, не бывать этому. Ни за что, — тихо проговорил он.

Ройбен услышал, как Стюарт говорит с доктором Катлер, уговаривая ее.

— Позвольте мне просто остаться здесь, с Ройбеном. Ройбен мне друг. Можно, я здесь останусь, доктор Катлер, пожалуйста, пожалуйста.

Что же делать теперь?

— Сами понимаете, вот письменное предписание, которое вверяет вас нам, — сказала Клопова елейным голосом.

— А вы хоть в глаза видели того, кто это предписание подписывал? — возмутилась Грейс. — Такие два куска бумаги и купить можно. Они до сих пор не поняли. Ничего они с этим не добьются.

— Я не могу отправиться с вами, — ответил Ройбен докторам.

Ясько повернулся и открыл дверь. Внутрь подул ледяной ветер. Русский начал звать сотрудников.

Шериф возразил тут же:

— С этим я сам разберусь, доктор. Остальные должны оставаться снаружи.

И он тут же подошел к двери.

— Оставаться на местах! — крикнул он. Доброжелательный мужчина лет шестидесяти с лишним, он явно не одобрял происходящее. Повернулся к Ройбену и демонстративно оглядел его.

— Если кто-нибудь мне объяснит на нормальном английском, почему эти двое ребят должны быть помещены в больницу против их воли, я его с радостью выслушаю, поскольку я здесь никаких проблем не вижу, я вообще не…

— Еще бы вам видеть! — бросила Клопова, расхаживая туда-сюда и стуча черными туфлями на толстом каблуке, будто ее успокаивал стук каблуков по дубовому паркету. — Вы понятия не имеете, что это за заболевание, с которым мы имеем дело, какими знаниями мы обладаем по поводу самых опасных случаев…

— Шериф, лучше бы вы забрали отсюда этих людей и домой ехали, — подал голос Саймон Оливер.